По определению философов, «мышление – это внутреннее, активное стремление овладеть своими собственными представлениями, понятиями, побуждениями чувств и воли, воспоминаниями, ожиданиями и т. д. с той целью, чтобы получить необходимую для овладения ситуацией директиву» [1, с. 280].
В этом определении поражает факт отсутствия субъекта действия – кому принадлежит «стремление овладеть». Директива же, видимо, – это главный мотив мышления.
Мышление – это, по-другому, перефразируя философов, способность субъекта к овладению своим внутренним ресурсом.
Мышление предикативно, то есть в нём выражается то, что высказывается о субъекте с разных сторон. Но эти высказывания связаны целостностью самого субъекта. Значит, фактически предикативность – это управление ресурсом со стороны главного критерия, которому подчиняется субъект, явно или неявно. Следовательно, мышление всегда сущностно, то есть критериально.
Философия – это наука о смыслах жизни, о мышлении, о сущности жизни, о целостности жизни, но, главное – это любовь к мудрости, или к истине, в которой заключено нечто целостное природное. Философский словарь настолько плохо и разочарованно говорит о философии как о науке, что остаётся только руками развести.
Философия – это форма всеобщего сознания – вот ещё одно определение. Однако эта форма сознания почему-то оказалась совсем неразвитой, ибо она не восходит к Вершине Смысла.
Любовь к мудрости вполне могла бы объяснить, откуда эта самая мудрость проистекает. Или же наука о целостности, за которую себя выдавала философия, могла объяснить, за счёт чего же обеспечивается в Природе целостность форм.
