Спор Древних и Новых: сказка в дихотомии античная традиция / литературная инновация

1.1.1.    Конец XVII века во Франции - предпросветительская эпоха, когда на­блюдается эволюция форм от традиционалистской письменно-литературной культуры классицизма, при которой античное наследие рассматривается как

норма и идеальный образец для подражания, к инновационной письменно­литературной культуре.

Этот процесс был настолько бурным, что привел в 1670-1715 гг. к явлению, определяемому современной наукой как кризис европейского сознания [Hazard, 1989]. Кризис - классическое риторическое понятие, которое обозначает в прямом переводе “рассмотрение, разрешение, суд”. Т.Кун предлагает „осознать кризис как соответствующую прелюдию к возникновению новых теорий“ [Кун, 1975: 116]. В нашем случае можно говорить о пересмотре роли низких жанров (комедия, сатира, басня, сказка и др.) в установившейся литературной иерархии. Становление жанра литературной сказки увязывается с языковыми достижениями социума.

В споре сошлись античный исток традиции (по контексту — гомеровский) и новоевропейский отход от антиков (по контексту - народный, современный). Кризис вылился в длительную и яростную дискуссию по поводу дихотомии “латинский/ французский язык” и “мифология / фольклор”. Дискуссия получила в научной литературе определение “Querelle des Anciens et des Modernes”- Спор Древних и Новых (далее в тексте обозначается как Спор)

^8.      Если сторонники античности, Древние, рассматривают эту дихотомию как оппозицию, то Новые - как взаимодополнение, при котором традиционная и инновационная формы дополняют друг друга. Согласно авторитетному мнению историка литературы XVII в. Антуана Адама, суть Спора не понять, если не уяснить причину, по которой Новые увязывали знание французского языка и то, что на нем писалось, с государственной политикой престижа французского языка [Adam, 1997, II: 553-554].

Анализ литературы по истокам и сути Спора, его проблематике позволя­ет выделить в нем два периода [Gillot, 1914; Сигал, 1957; Jauss, 1964; Бахмут- ский, 1984; Fumaroli, 1992]. Первый период длится с конца 60-х до конца 90-х годов XVII в. Сторонники современных авторов и прогресса в науке и культуре (Modernes) представлены такими литераторами, как Демаре де Сен-Сорлен (Desmarets de Saint-Sorlin), братья Клод и Шарль Перро (Claude et Charles Perrault), Фонтенель (Fontenelle) и Сент-Эвремонд (Saint-Evrémond). Им проти­востояли защитники античных авторов (Anciens) во главе с Буало (Boileau), а также Лонжпьер (Longepierre), Де Кайер (De Caillère), Юэ (Huet), Расин (Racine), Лабрюйер (La Bruyère). Лафонтен занимал в Споре компромиссную позицию.

Второй период охватывает 1711-1716 гг. и называется чаще всего Спор о Гомере (Querelle d'Homère), разделивший противников античности (Houdar de la Motte, Saint-Hyacinthe, Terrassson) и ее защитников (Madame Dacier, Fénélon, Gacon, Hardouin, Boivin). Ряд специалистов неоднозначно оценивает Спор. Так, французские историки культуры А.Круа и Ж.Кениар считают данную дискуссию обычным кабинетным спором теоретиков и писателей, значимость которого преувеличена историками литературы и языка. Однако при этом они рассматривают этот Спор как стремление прогрессивной части общества разорвать тесный „корсет“ классицизма [Croix, Quéniart, 1997].

Спор не являлся простой дискуссией литераторов и грамматистов. Это было столкновение двух культур - классической (в прямом смысле этого слова) и предпросветительской как по духу, так и по своему развитию. Главным пред­метом Спора было отношение к античному наследию, к роли латинского и французского языка в письменной культуре, что было обусловлено интересом филологической общественности к широкому кругу философских, литературо­ведческих и лингвистических проблем, в частности, прогресса в этих сферах, традиции и новаторства, содержания и формы и др. Речь шла о путях развития современной литературы и французского языка. Сложилась кризисная ситуа­ция, при которой „две научные школы не согласны друг с другом относительно того, что есть проблема и каково ее решение, они неизбежно будут стремиться переубедить друг друга, когда станут обсуждать относительные достоинства соответствующих парадигм“ [Кун, 1975: 143]. Аргументации сторон непремен­но сопровождались дискуссиями.

Спор отражает сложные литературные процессы, происходившие в об­ществе, когда миф и сказка выступают как соперничающие жанры. Если исхо­дить из понятия нормы как рациональной категории, где предпосылкой являет­ся навязывание определенных стандартов, то налицо было явное противопос­тавление мифа как центра литературного процесса, а сказки и басни как пери­ферии. Сказка находилась на периферии доминирующей литературной нормы и была некодифицированным жанром в силу своего становления. Древние рас­сматривали ее как аномалию, т.е. как отрицательный доминирующий стандарт (в терминологии Т.Куна). Новые считали, что миф, как устоявшийся жанр, из центра внимания должен переместиться на периферию, тогда как сказка, как инновационный жанр, достойна войти в центр. Из аномалии сказка переходила в норму, хотя аномалия равнозначна признанию самоценности многообразия [Касавин, 1999: 245]. Новые отстаивают сказку как социально одобренный со­временным обществом жанр, который может стать общепринятой нормой.

Спор стал культурно значимым фактором в отстаивании новых жанров, имевших не античную, а народную, французскую, традицию. До XVII в. ни од­на из европейских литератур не могла соперничать с греко-римской. Подъем авторитета французской литературы приводит к необходимости объединяющей концепции: принятие канона текстов, написанного на французском, а не латин­ском языке. Тенденция к созданию литературной традиции на базе родного языка достигает своего апогея. Наблюдается, как отмечают историки языка, ак­тивное стремление кодифицировать литературное произведение на француз­ском языке. Усилия ученых направлены на подъем статуса французской лите­ратуры и придания ей престижа. Явное предпочтение отдается современным (modernes) писателям Корнелю, Расину, Мольеру, Перро, мадам д'Онуа, Бос- сюэ, Буало и др. - тем, кого позднее в XVIII-X1X вв. станут оценивать как на­циональное литературное достояние Франции - grands auteurs classiques [Lodge, 1997: 185-186]. Думается, что в пределах своей эпохи писатели реагируют на лингвистические требования времени и сообразуют с ними литературное твор­чество. Актуально в этой связи мнение И.Т.Касавина о том, что „формирование общих стандартов литературного национального языка стало фундаментом современной текстовой эпохи, вобравшей в себя разные исторически сложившиеся способы работы с текстом и сами тексты предшествующих эпох, называемые „классическими“ и служащие сегодня литературными ресурсами“ [Касавин, 1999:337].

Сторонники антиков не отрицали, что литература и язык находятся в движении и изменении. Но, считая, что античность являет собой идеальное первоначало, они убеждали, что всякое движение вперед возможно лишь через постоянный возврат к прошлому. Тем самым Древние имплицитно признавали вторичность французского языка и французской литературы. Сторонники современных авторов (Новые), напротив, видели будущее литературы в ее разрыве с античной традицией, а будущее родного языка в его предпочтении латыни [Бахмутский, 1984: 28-29]. Они выдвигали тезис о том, что Франция моложе Древней Греции и Рима этнически, но она старше их культурно в силу впитанного духовного опыта предыдущих поколений. Шарль Перро от имени Новых напишет в своем труде-манифесте “Parallèle des Anciens et des Modernes”, что современное общество является более зрелым, опытным: “Je sçay un moyen bien facile et bien seur pour vous mettre d'accord, c'est de convenir, comme il est tres-vray, que c'est nous qui sommes les Anciens” [Perrault, 1688, I: 49]. Просветительский прагматизм Новых ставит в центр своих интересов те жанры, которые силой наглядного примера призваны воспитывать общество на основе новых ценностей и норм. А развитие литературной личности этого пе­риода исходит из высшего принципа разумности, основанного на строгой дис­циплине творчества, регламентируемого жесткими правилами употребления языковых единиц. Новые начали дискуссию с роли антиков в письменно­литературной культуре Франции, ставя вопрос с позиций впервые возникшей проблемы (инновация), тогда как Древние, решая вопрос о научности (пре­стижности) современного языка и литературы, подходили с позиций соответст­вия их теоретических взглядов устоявшейся лингвистической и литературной парадигме (традиционализм).

Литературоведы и философы, изучавшие истоки Спора, рассматривают его как идейно-художественную дискуссию переходной эпохи, где на первое место выходила проблема соотношения традиции и авангарда [Сигал, 1957; Гу­сев, 1963]. Думается, что это был активный диалог авторов-создателей новых жанров и авторов-сторонников традиционных высоких жанров. В диалоге авто­ритетных литературных личностей ставился вопрос-проблема, как читать и ис­пользовать античное наследие, в частности, мифы (Fables) в современных усло­виях. Причиной для критики Древних был культ античности, распространен­ный в письменной культуре, который ориентировался уже не на древнегрече­ские образцы, порожденные народным творчеством, а на искусство аристокра­тического Рима. Восприятие произведений антиков и античной мифологии, как явления народной традиции, было связано с мнением ряда представителей тео­ретической мысли Новых о том, что эти произведения испорчены и в этом смысле не удовлетворяют требованиям хорошего вкуса [Гусев, 1963: 66].

Собственно, у Спора большая предыстория, восходящая к Святому Ав­густину, Тертуллиану и к периоду Ренессанса. Обратимся к наиболее извест­ным работам филологов того периода. В XVII в. начало Спору было положено научным трудом филолога Луи Ле Лабурёра (Louis Le Laboureur), опублико­ванного в 1667 г., под полемическим названием - “Avantages de la langue française sur la langue latine”. Об актуальности поставленных ученым проблем свидетельствует переиздание его труда через два года. Хотя речь шла о критике неолатинской поэзии, защитник французского языка считал, что французская трагедия не уступает ни римской, ни греческой. Ученый видел превосходство французского языка в его постоянном развитии. Им выдвинут тезис, который станет ключевым в позиции Новых: быть настоящим французом, значит про­славлять свой язык; а поскольку французский язык служит королю и славе на­ции, то следует стремиться поднять его на один уровень с латынью: [...] [il était] du service du Roy et de la gloire de la Nation que l'on voulût faire de la langue Françoise comme de la Romaine [Циг. no: Adam, 1997, II: 536].

С особой остротой обсуждалась проблематика фольклорности и волшебного как значимой характеристики нового жанра conte. Важной вехой в этом плане станет “Трактат об эпической поэме“ Рене Лё Боссю, со всей определенностью заявившего, что современные авторы выражаются ясно, тогда как манера писать у античных авторов полна аллегорий, а их великолепные выдумки называют Fables^[1]. Fable рассматривается ученым как придуманный текст, где действия представлены в форме чудесного (merveilleux), главной дидактической задачей которого является формирование нравственности (former les mœurs). При этом выделяется la grande Fable (миф) и la petite Fable (аполог, притча) [Le Bossu, 1675: 5-31].

В 1670-1671 гг. Пьер-Даниель Юэ, сторонник Древних, публикует компаративистский труд “Трактат о происхождении романов”, где рассматривает вопрос о полезности (utilité) Fable и волшебного на материале античных мифов. Рассматривая категорию правдоподобного (vraisemblable) в рамках анализа истоков мифа, ученый приходит к апологии волшебного и выделяет четыре функции Fable, придающие ей престижность и значимость: приукрашательство (ornement), вдохновение (enthousiasme), полезность лечебного характера (в прямом смысле этого слова), дидактичность, или квазимайевтика^[2], когда ум ребенка или подростка развивается под благотворным влиянием мифологических текстов [Huet, 1971: 217-221].

^[1] Отметим, что в XVU в. термины fühle и conte синонимичны [Huguet, 1989].

^[2] Майевтика от греч. ттшешйгё, букв. - повивальное искусство. Метод, разработанный Сократом: из-

Вся работа доступна по <a href=

" http://mydisser.com/ru/catalog/view/30968.html   " target="_blank">Ссылке</a>

</p>