гражданские религии

Существует еще одно явление, которое необходимо четко отличать от политической религии, хотя оно тоже, несомненно, относится к сфере отношений между религией и политикой. Это так называемая «гражданская религия» (civil religion), в рамках которой политические явления и институты наделяются религиозным значением. Гражданская религия является неотъемлемой частью национального проекта США^[1]. За американцами признается право исповедывать любую религию, если при этом они признают догмы гражданской религии и сакральность американских ценностей и политических институтов. Это напоминает отношение к религии в Римской Империи, когда люди могли поклоняться кому угодно, но обязаны были приносить жертвы римским богам - символам имперской государственности.

Термин «гражданская религия» восходит к работе Ж.-Ж.Руссо «Об общественном договоре» (1762). Одной из задач гражданской религии, согласно Руссо, является преодоление ситуации, когда индивид вынужден сохранять лояльность двум властям - своему государству и универсальной религиозной системе (прежде всего имелась в виду, разумеется, римско-католическая церковь, противопоставлявшая себя правительствам европейских стран). По мнению Руссо, государство (республика) не могло существовать без некоторого религиозного обоснования. Гражданская религия санкционирует существующий политический порядок, апеллируя к потусторонней силе - абстрактному, рационалистическому Богу.

Считается, что в лексикон современной социологии термин «гражданская религия» ввел американский ученый Роберт Белла, который полагал, что гражданская религия «служит более или менее согласованной основой для религиозного единства даже там, где религиозный плюрализм носит наиболее ярко выраженный характер»^[2]. В качестве примеров он приводит Японию и США. Для политической культуры США в высшей степени характерна сакрализация политических символов. Мы можем найти здесь фигуры национальных святых - «отцов-основателей» и некоторых других президентов (Авраама Линкольна, Франклина Рузвельта), у которых существует вполне развитый культ и даже своеобразные храмы - так называемые «мавзолеи» в Вашингтоне, построенные по типу языческих храмов с обязательной статуей «божества» в центре храмового пространства. Американской гражданской религии присущ также культ некоторых священных объектов, таких как конституция США. Частью гражданской религии является и американский мессианизм. На первый взгляд, гражданская религия США может показаться христианством, так как предполагает, например, клятвы на Библии. Роберт Белла отмечал, тем не менее, что хотя гражданская религия США включает много чисто христианских символов, она вовсе не является «христианской» в каком либо конкретном смысле.

Характерным примером гражданской религии считается японский синтоизм. Синтоизм, указывает Дон Бэйкер, был намеренно создан, чтобы дать духовную основу японским политическим институтам - в дореформенной Японии не было никакой «чисто японской» религии. Создатели новой религии, пишет он, «возвели поклонение местным божествам в ранг нового национального культа, названного Синто («Путь богов»), а затем перешли к созданию национальной системы служителей культа как для выполнения ритуалов, так и для пропаганды доктрины, которая, как они надеялись, сможет внедрить в японском народе любовь к Японии и любовь к японскому императору»^[3]. Недаром, говоря о гражданской религии США, Роберт Белла употребляет термин «американский синтоизм»^[4].

Хотя внешне жизнь государства, в котором существует развитая гражданская религия, кажется прямо-таки пронизанной религиозными символами (в суде даются клятвы на Библии, на деньгах написано «мы верим в Бога»), на практике гражданская религия оборачивается снижением общего уровня религиозности в данном обществе.

Это связано с необходимостью уважения принципов гражданской религии, которое является обязательным для представителей всех религиозных конфессий. Такое требование, естественно, делает их менее фанатичными - или выбрасывает, фактически, за пределы общества (как это происходит, например, с менонитами в США - хотя и в этом случае «разрыв с обществом» можно считать в значительной степени условным). Любые проявления чрезмерной приверженности какой-либо религии (кроме гражданской) встречают непонимание и осуждение.

Часто гражданская религия появляется в процессе трансформации какой-либо обычной религии, которая становится «национальной» (или даже государственной), то есть, с одной стороны, поддерживается государством, а с другой - служит не собственным целям, а целям консолидации нации и укреплению государства. «Национальная религия» является своеобразной прививкой от политизации религий. Например, в Дании до недавнего времени признавалась единственная государственная церковь - евангелическая-лютеранская. Около 45 населения платили налог на ее содержание; на церквях вывешивался государственный флаг Дании, а внутри возносили обязательные молитвы за нацию и ее руководителей. Казалось бы, перед нами пример самого настоящего теократического государства, где политика срослась с религией. Тем не менее, в реальности Дания характеризуется религиозной свободой и плюрализмом^[5]. Хотя «датское национальное христианство» и нельзя назвать гражданской религией в полном смысле слова, датский исследователь Оле Рийс проводит между ними параллель, констатируя, что создание национальных религий позволяет, во первых, найти «общий религиозный знаменатель», а во-вторых - разделить религию и политику^[6]. Сходная ситуация существовала в Шведской церкви, которая отделилась от государства только 1 января 2000 года. С этого момента для вступления в Шведскую Церковь необходимо крещение: ранее его не требовалось, так как членство в церкви было сродни гражданству - его можно было получить по рождению или заявлению. До 1 января 1996 года крещение было вообще не обязательным, хотя церковь, естественно, относится к христианским. В 1990-х годах около 500 тысяч членов Шведской Церкви не были крещены, а некоторые вообще называли себя атеистами^[7].

Появление гражданской религии, таким образом, является процессом, обратным политизации религии, и его можно назвать как «секуляризацией религии», так и «религизацией политики». Постепенную секуляризацию гражданской религии можно рассматривать (как это и делал Р.Белла) как процесс перехода от «архаических» к «современным» гражданским религиям. Чем меньше сакрального остается в гражданской религии, чем больше она сводится к легитимации государственной власти, тем более она современна. В конечном итоге, распространение гражданских религий приводит к снижению уровня религиозности в обществе. Религия в смысле внутреннего убеждения становится частным делом каждого человека.

Некоторые идеологии, которые специалисты относят к вариантам гражданских религий, собственно, уже не содержат никаких сверхъестественных компонентов. Например, в качестве гражданской религии можно рассматривать официальную идеологию Сингапура, основанную на таких принципах как приоритет интересов общества над интересами личности, уважение семьи, консенсус, социальная гармония и религиозная терпимость^[8]. Эта идеология связана с этикой конфуцианства, которое, не будучи религией в западном понимании - то есть, не включая веры в сверхъестественное, - имеет все достоинства религии гражданской - то есть способствует закреплению лояльности граждан к существующему строю и его институтам^[9]. Американский исследователь Векослав Перица полагает, что идеология «братства и единства» - основа югославского национализма - была ничем иным как разновидностью гражданской религии. Она включала в себя, в частности, культ личности Иосипа Броз Тито^[10]. Перица также указывает, что предполагаемые приверженцы этой «религии» - то есть, люди, которые в ходе переписей называли себя югославами по национальности - были наиболее секуляризированы в терминах традиционных религий^[11]. Однако не вполне ясно, действительно ли идеологии, в которых единственным «религиозным» моментом является сакрализация абстрактных понятий («демократия», «успех», «революция») или культ руководителей можно отнести к религиям, пусть даже гражданским. Скорее всего, это уже нечто вроде «политических религий» Фёгелина.

^[1] См: Легойда В. Современная религиозность: феномен «гражданской религии» в США // Журнал Московской Патриархии. 1997. №11. С.61.

^[2] Белла Р. Основные этапы эволюции религии в истории общества // Религия и общество. Хрестоматия по социологии религии. М., 1996. С. 676.

^[3] Baker D. World Religions and National States: Competing Claims in East Asia // Transnational Religion and Fading States. Ed.by Rudolf S., Piskatori J. Boulder, Colo.: Westview, 1997. P. 157.

^[4] Белла P. Указ.соч. С. 676.

^[5] Riis O. Religion Re-Emerging: the Role of Religion in Legitimating Integration and Power in Modem Societies // International sociology. 1998. Vol. 13. No. 2. P. 254.

^[6]TaM JKe. P. 256-258.

^[7] Чернышова О.В. Отделение Шведской церкви от государства//Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2001. № 4. С. 100, 105.

^[8] Гуревич Э.М. Сингапур: идеология успеха // Юго-Восточная Азия: идеология и религия. М.: ИВ РАН, 2001. С. 109.

^[9] Там же. 112.

^[10] Perica V. Balkan Idols. Religion and Nationalism in Yugoslav States. N.Y.: Oxford Univ. Press, 2002. P. 95, 102 etc.

^[11] Там же. Р. 102.

Вся работа доступна по ссылке

https://mydisser.com/ru/catalog/view/19469.html