Быстрый переход к готовым работам
|
Герой-повествователь и конструируемая им реальностьКак уже было отмечено, английский литературный постмодернизм рубежа столетий обладает рядом присущих только ему (в чем-то его отрицающих и сближающих с модернизмом или даже с реализмом) характеристик. При этом, безусловно, осталась неизменной одна из магистральных его черт (как ни странно, по сути своей также отвечающая самым реалистическим представлениям о мире, но осознанная в эпоху модернизма и получившая устойчивое место в его поэтике) - идея о личностном субъективизме, ведущем к относительности всех событий и представлений. Рассказчик, повествователь, герой — только он, выступая творцом повествования, определяет, что в нем было реальным, он задает свое прочтение. Создавая текст, он в то же время закладывает в него потенциальное его значение, поскольку, становясь текстом, реальность уже видоизменяется. Теоретически такое отношение должно привести к созданию более «реальной» действительности, чем она обычно представляется. Взгляд Кадзуо Исигуро на конструирование реальности существует в рамках современного ему британского постмодернизма, продолжая национальную литературную традицию. «Ненадежный повествователь» как основной повествовательный прием у писателя - это уже общее место в критике, как зарубежной, так и отечественной[1], тем более что сам Исигуро не отрицает мнения исследователей, уточняя лишь: «Для ненадежного рассказчика необходим видимый зазор между реальностью и вымыслом, а мои книги показывают ту реальность, в реалистичности которой вы вовсе не уверены... Думаю, все мы в каком-то смысле живем в тумане» . «Меня все меньше интересует то, что происходит в так называемой действительности, меня интересует то, что происходит в голове у персонажа... Я ничего не рассказываю про то, что 122 происходит на самом деле. Мне это не важно» . Это высказывание проливает свет на традиционность писательской манеры Исигуро и на его отношение к своим героям. Итак, следуя указаниям еще модернизма, он хочет показать мир глазами человека, рассказчика, считая, что это и создаст истинную реальность мира, а вовсе не описание зазора между видимым и действительным. Каждый имеет только один образ мира - тот, что создан им самим, и каждый только его и может выразить (это, должно быть, и имеет в виду Исигуро, говоря о «так называемой действительности»). При этом повествователь ни в коем случае не должен сознавать, как строится его рассказ. Исигуро стремится исключить из текста все нарочитое, искусственное, профессиональное - убрать сравнение одной реальности с другой, оставив только одну во всей ее сложной неопределенности. Самообман рассказчика должен быть осознан и выявлен только им самим. Должно быть, потому, что в обмане для Исигуро важна причина, а причина эта может быть обнаружена и оправдана только повествователем. Автора интересуют две формы: создание самообмана (и его цель) и процесс раскрытия самообмана, вызванный пересмотром своей истории и созданием ее, когда создание истории служит не запутыванию реальности, а напротив, раскрытию ее закономерностей. Разумеется, при этом само повествование должно быть максимально приближено к реалистическому рассказу, а рефлексия должна проявляться как психологический прием раскрытия личности рассказчика. В своем стремлении к реалистичности Исигуро не только отказывается от явных формальных «изысков», которыми располагает постмодернизм, но и обращается к давно и прочно сложившимся литературным канонам, восходящим еще ко временам викторианского романа. Логически разворачивающееся
повествование с неизменным героем-рассказчиком, который никогда не выходит за пределы известного ему, согласуется с четко выстроенной сюжетной схемой - как правило, действие в произведении завершается, когда выполнено заданное в самом начале условие, завязанное обычно на метафоре пути (приезжает - уезжает дочь Эцуко, начата — окончена поездка Стивенса, Райдера, Бэнкса, едет куда-то и уезжает Кэти). Прослеживается столь значимая для современной британской (в том числе и для мультикультурной) литературы тенденция к описанию масштабных исторических событий глазами частного лица, напрямую в них не участвующего — т.н. «историографическои метапрозе» (хотя Исигуро и утверждает, что место и время в его романах определяются после героев и сюжета). Выстраивающая текст рефлексия героев и значимость при этом индивидуальных воспоминаний также отсылают нас к сложившейся традиции в современной британской литературе, которую развивает и мультикультурное направление. Примечательно то, что при написании романов на «британскую» тематику автор заимствует жанровые формы, интуитивно знакомые любому англичанину. Так, как было отмечено, роман «Остаток дня» продолжает череду произведений, посвященных отношениям джентльмена и его дворецкого - продолжает в совершенно серьезном ключе, но из-за во многом комедийного наполнения этой традиции серьезность иногда уступает прорывающейся иронии. Аналогичным образом развивается ситуация и в романе «Когда мы были сиротами», выстроенном по канонам классического детектива, где тема международных отношений так и не берет верх над камерным, «семейным преступлением» с ограниченным количеством действующих лиц. А «Не отпускай меня» написан в форме традиционного романа-воспитания, с его классическими сюжетообразующими линиями: пребывание в закрытой школе-пансионате, взросление, друзья и проверка дружбы, выход в «большой мир», первые надежды и разочарования и, наконец, заслуженный героем финал. Эта литературная традиция в романах органично сплетается с различными видами условности. Используя традиционную форму, Исигуро переосмысливает 60 каноничную структуру, придавая ей видоизмененное звучание, но при этом создает атмосферу «узнаваемости» текста, близости к читателю, что гармонирует с доверительным тоном повествования и установкой на «достоверность» психологической составляющей, подчеркнутую фигурой ненадежного повествователя. Ненадежность любого повествования неизбежна, поскольку напрямую связана с особенностями человеческой памяти и, среди прочего, является характеристикой личности: то, что именно человек запоминает, не только дает представление о его характере, но и, в свою очередь, определяет дальнейшее его развитие. Однако сам термин «unreliable narrator» (введенный в 1961 году Уэйном Бутом и изначально подразумевавший рассказчика, искажающего действительную суть вещей) достаточно широк и может включать в себя множество разновидностей повествования. Согласно структурно-нарративным теориям, ненадежный рассказчик в тексте - фигура промежуточная между имплицитным автором и собственно нарративом, и появляется он, когда рассказ повествователя отличается от того, что известно автору.[2] Но, как отмечает В. Шмид, последнее время в этой области господствует когнитивная теория, согласно которой имплицитного автора заменяет потенциальный читатель.[3] Такая трактовка прослеживается и в романах Исигуро, где по расхождениям между основным рассказом и тем, о чем рассказчик упоминает вскользь, вырисовывается картина его заблуждений, что становится одним из основных художественны х приемов повествования. [1] См., например, Р. Валковиц, которая пишет: «Этим привычным термином - «ненадежный повествователь» - можно обозначить протагониста, ведущего рассказ от первого лица, во всех пяти романах Исигуро». // Walkowitz R.L. Ishiguro’s Floating Worlds I IELH. The John Hopkins UP. 2001. Vol. 68, nr. 4. P. 1067. [2] Chatman S. Story and Discourse - Narrative Structure of Fiction and Film/ S. Chatman. N.Y., 1978. P.233. [3] Шмид В. Нарратология/ В. Шмид. М., 2003. 312 с. С.70.
Вся работа доступна по ссылке https://mydisser.com/ru/catalog/view/397184.html |
Ссылки: 
Счетчики:
|
