Быстрый переход к готовым работам
|
Атрибутивные элементы субкультуры осужденных и их влияние на криминогенную обстановку в пенитенциарных учреждениях
Как отмечалось выше, любая субкультура имеет свои, характерные для нее признаки. Субкультура осужденных обладает своими, причем в ряде случаев ярко выраженными формами проявления[1]: статус, язык, взаимоотношения, как с администрацией, так и между собой, обязательства друг перед другом, поддержка, ответственность перед сообществом, татуировки и т.д. Особенно наглядно это проявляется в татуировках. Татуировка как знаковый символ отражает один из срезов социального общения в среде подобных. Важным представляется применение градации символов к аббревиатуре преступников. Э. Фромм пишет, что в действительности индивид переносит свой рассудок на тот или иной избранный символ и принимает преступную философию за свою собственную. Он зависит от своих идолов, не способен отказаться от поклонения и становится их рабом, потому что вложил в них свой ум. Поэтому, когда татуировка наносится осознанно, она связана с внутренними переживаниями[2]. Татуировки относятся к невербальным средствам криминогенного общения осужденных. Склонность осужденных к татуировкам как способу криминогенного общения известна давно. У лиц, находящихся в СИЗО и других местах лишения свободы, специфические татуировки, отражающие уголовную тематику, встречаются значительно чаще, чем у граждан в условиях свободы. На возникновение и распространение данного явления влияют сложившиеся тюремные традиции, общая психологическая атмосфера в среде осужденных, пенитенциарная субкультура, доминирующая группа осужденных особенно из числа отрицательной направленности. На самом же деле для большинства преступников татуировка - это своеобразный знак его принадлежности к особой группе, сообществу преступников, верности их законам, возможность продемонстрировать свое место в них, а также такие качества, как мужество, смелость, силу, безразличие к боли, страданиям и т.д. В нашей стране наносят татуировки различные категории граждан и по разным мотивам. Результатами нашего исследования установлено, что более 70 % из них приобрели свои «украшения» в местах лишения свободы, остальные - в компаниях, местах прохождения военной службы, микрогруппах и даже в офисах (Приложение 2). Известно, что мода на татуировки в преступной среде сохранялась примерно до середины 80-х годов прошлого века. В настоящее время мода на ярко выраженные татуировки, отражающие уголовную тематику, резко падает: «В последнее время татуировки наносят себе по большей части несовершеннолетние заключенные, причем, зачастую не зная, какой смысл они несут. Кроме того, значительная часть молодежи на воле наносит «импортные» украшательские татуировки, вовсе не относящиеся к криминальной 121 субкультуре» . Это признают и некоторые «преступные авторитеты». Несовершеннолетние правонарушители прибегают к нанесению татуировок впервые на свободе, в следственном изоляторе, пересыльной тюрьме, колонии, больнице ИУ и в других местах. Весьма важно отметить отсутствие зависимости между возрастом осужденных и количеством осужденных, имеющих татуировки. Исследованием установлено, что в возрастной группе от 20 до 25 лет имеют татуировки 78,9 %, от 25 до 30 лет - 76,3 %, от 30 до 35 лет - 74,2 %, от 35 до 40 лет - 62,7 %, от 40 до 45 лет - 79,5 %, от 45 до 50 лет - 75,1 %. А.Г. Бронников дал подробную классификацию функциональных особенностей татуировок: сигнально-обособительные, стратификационноинформативные, личностно-установочные, тюремно-атрибутивные, сексуально-эротические, юмористические, декоративно-художественные, 122 п сентиментальные и др. . За каждой из татуировок стоит соответствующая социально-ролевая функция ее обладателя. Интерпретация изображения зависит от места и формы его расположения на теле. Мотивы нанесения татуировок изучались различными 123 исследователями , но наиболее полно, на наш взгляд, мотивы нанесения татуировок в условиях изоляции отразили Ю.А. Дмитриев и Б.Б. Казак. По их мнению, таковыми являются: а) неписаные законы, традиции принятия в преступную среду, личное самоутверждение в определенной преступной группировке, желание показать свою «масть»; б) тщеславие, бравада друг перед другом, хвастовство, стремление продемонстрировать свою выносливость, исключительность, необычность и превосходство над окружающими; в) подражание более опытным преступникам, имеющим татуировки; г) своеобразное украшение - знак памяти о пребывании в местах лишения свободы; д) живучесть обычаев и традиций нанесения татуировок, дань «моде»; выражение протеста правоохранительным органам и закону; безделье и 124 скука[3]. Хотя пенитенциарная субкультура за последнее время претерпела серьезные изменения, многие ее элементы оказались весьма устойчивыми. На наш взгляд, это необходимо отнести, прежде всего, к татуировкам как демонстративному способу проявления себя, своих качеств в сообществе. Таким образом, с большой долей уверенности татуировки можно отнести к обязательному атрибуту преступного мира, что позволяет сделать вполне определенный вывод о том, что потребность в татуировках, отражающих уголовную тематику, устойчиво сохраняется в местах лишения свободы. Вместе с тем проведенное нами исследование показывает, что в последние годы их распространенность демонстрирует незначительную тенденцию к сокращению. Это обусловлено тем, что многие из татуировок несут определенную смысловую нагрузку: с одной стороны, они могут указывать на больных, отвергнутых, предавших интересы группы и т.д., с другой стороны, их используют в своей работе правоохранительные органы. Те, кому они нанесены принудительно, насильно, стремятся избавиться от них, другие, осознавая возможные последствия, не наносят их. [1] См. об этом: Алферов Ю.А. Пенитенциарная социология: аудиовизуальная диагностика (татуировки, жаргон, жесты): учебное пособие: в 2 частях. Домодедово: РИПК МВД РФ, 1994. Ч. 1; Денисович В.В. К вопросу о криминологической характеристике регулятивных и атрибутивных элементов тюремной субкультуры в местах лишения свободы для женщин // Юридическая теория и практика. 2008. № 2; Голощапов Е.В. Вербальные средства коммуникации наркотической субкультуры // Вестник Калининградского юридического института МВД России. 2010. № 1 (19). [2] См.: Фромм Э. Душа человека. М., 1998. С. 185. [3] Дмитриев Ю.А., Казак Б.Б. Пенитенциарная психология. С. 317.
Вся работа доступна по ссылке https://mydisser.com/ru/catalog/view/87251.html |
|