Быстрый переход к готовым работам
|
Герой как субъект восприятия пространстваЦентром пространственного мира героя в любом произведении М.А. Тарковского является сознание главного субъекта, его мировоззрение. В лирической прозе детальное раскрытие внутреннего мира — важнейший признак жанра. Внешний мир необходим как условие, без которого немыслимо продолжение внутреннего мира, окружающая действительность становится особой частью пространственного целого героя. Своеобразие лирического пространственного мира заключается в том, что при изображении людей и событий главным объектом становятся не столько эти события, сколько эмоциональное состояние, переживание героя, вызванное наблюдением за происходящим. Воспоминания об этих событиях влияют на формирование мировоззренческого опыта. Основой изображенной реальности М.А. Тарковского является внутренний мир героев, близких автору. В этом заключается автобиографизм прозы писателя. Он всегда говорит о себе, но через призму мировоззрения и восприятия героя. Подобное воссоздание собственного внутреннего мира, переживаний и размышлений традиционно для прозы, которая в большей степени, чем поэзия позволяет «спрятать» авторское «лицо» за образом- персонажем. Тем не менее, традиция подобной маски не лишает произведения М.А. Тарковского исповедального лиризма: пытаясь понять - через осмысление себя-со-стороны - мир, человека, вечность. Как и любой персонаж художественной литературы, автобиографический герой М.А. Тарковского является объектом художественной реальности. Как любой объект, находящийся в мире произведения, он обладает различными пространственными признаками. М.М. Бахтин отмечал, что «то или иное внутреннее переживание и душевное целое могут быть конкретно пережиты — восприняты внутренне — или в категории я-для-себя, или в категории другого-для-меня, то есть или как мое переживание, или как переживание этого определенного единственного другого человека» [28, 50]. В прозе М.А. Тарковского наиболее важны переживания «я-для-себя», то есть основой произведения становятся рефлексия, воспоминания, размышление и медитация главного героя. Наиболее очевидно это наблюдается в произведениях, где повествование ведется от первого лица. Автор создает героя, постигающего через воспоминания себя и бытие. Внутреннее «Я» героя-рассказчика становится центром художественного мира писателя. Сложнее эта позиция реализуется в произведениях, где субъектом речи является нейтральный повествователь. Введение в текст та- кого субъекта, рассказывающего о главном герое со стороны, позволяет дистанцировать несколько ценностных миров. События, происходящие с главным героем при таком типе повествования, формально изображаются с точки зрения человека, воспринимающего их извне, со стороны. Однако и в этих произведениях нам представляется доминирующим переживание «я-для- себя», чему способствует прием несобственно-прямой речи, который использует автор для сближения позиций повествователя и героя. Требуется внимательное вчитывание, «вживание» в текст, чтобы понять интонационные оттенки, разграничивающие «точки зрения» этих субъектов. , «Другой-для-меня» (герой для повествователя) становится основой для переживания «я-для-себя»: наблюдая за героем, «вживаясь» в него, повествователь начинает видеть мир глазами героя и говорить его словами (с помощью несобственно-прямой речи передаются чаще всего внутренние размышления), мыслить, как он. В литературе подобное вживание в большей степени свойственно лирическому роду, где основой изображения становится не столько внешний мир (и герой, дистанцированный от повествователя, как часть этого мира), сколько эмоциональное переживание, вызванное наблюдением за этим миром. Рассматривая во второй главе прием несобственно-прямой речи как один из основных способов включения «чужого» слова в речь основного субъекта речи, мы говорили о мировоззренческих и речевых сближениях повествователя и героя. Это связано, на наш взгляд, с особенностями автобиографических жанров, в которых основным субъектом восприятия и объектом изображения становится главный герой. Следовательно, можно наблюдать все способы взаимодействия автора и основного субъекта произведения (автобиографического героя), которые присущи индивидуализированному рассказчику, грамматически выраженному местоимением «я». Изображая героя как конкретный пространственный объект, как «определенное тело, которое локализуется в пространстве и является частью описываемого мира», автор большое внимание уделяет портрету. Это один из важнейших способов вое- создания объективного реального пространства. Описания портрета наблюдаются в каждом произведении М.А. Тарковского. Более того, ни один персонаж М.А. Тарковского не появляется в тексте без изображения его внешности. Это может быть одна деталь или более подробное описание, но зрительный образ писатель создает обязательно. Внешность героя является одной из важнейших примет пространственного мира человека. Внешний облик людей, с которыми общается главный герой М.А. Тарковского, активизирует его эмоциональное переживание и размышления. Внимание к организации пространственного мира персонажей определило обращение писателя к жанру рассказа-портрета. В некоторых произведениях установка на портрет (внешний и внутренний) содержится уже в заглавии: «Петрович», «Таня», «Васька», «Николай», «Баптист», «Отец Стефаний», «Дед», «Туристы», «Паша» и др. В этих рассказах создаются портреты не только главных героев (по названию произведения), но и других персонажей. Внимание автора привлекают совершенно разные люди — молодые и пожилые, юноши и девушки, городские и деревенские, русские, остяки, иностранцы... Наряду с психологической точностью и детальностью в этих произведениях важно лирическое отношение рассказчика к изображаемым людям. Поскольку «эмоциональное пространство» является основным предметом внимания к пространственному миру персонажа, часто оказываются «ненужными» экспозиция и завязка. Писателю как будто не важно, когда, где, как началось событие, мгновенное и вечное соединяются, воплощается ключевая идея «замороженного времени». Такое композиционное решение позволяет выразить идею бесконечности пространственного мира героя, так как формируется иллюзия, что описанные в тексте события — лишь малая толика этого мира. Беглый или более пристальный взгляд на человека останавливается на самой яркой, отличительной особенности внешности, которая непременно позволит понять суть привлекшего внимание субъекта, поэтому уже с первых слов едва уловимая интонация передает отношение к нему рассказчика (повествователя): уважение к Митьке Шляхову, снисходительная ирония и одновременно любование Таней, ирония с оттенком юмора и восхищения по отношению к Деду и т.п. Часто у М.А. Тарковского пространственный мир одного персонажа соотносится с жизненными наблюдениями, философскими обобщениями, лирическими отступлениями основного субъекта речи. Так, финальный портрет в рассказе «Пимы и Заяц» выполняет функцию своего рода сигнала: «Остановись, подумай, не обделяй любовью и вниманием, не отнимай у него последнего». Портрет выполняет несколько функций: обобщающую (точка зрения рассказчика: люди с определенными психологическими особенностями обладают отличительными внешними признаками) и идейную (размышление позволяет выразить авторскую позицию). Обобщение через портретное описание мы наблюдаем и в повести «Лерочка»: по прошествии многих лет разлуки с любимой женщиной главный герой-рассказчик вновь встречает ее, узнает родные черты лица: «Я смотрел на эти черты, и в этом костяке, в глазах, во впалых щеках, в скулах проступало что-то огромное и давнишнее, родное» [7, 127]. Лерочка перестает быть для рассказчика конкретной женщиной, она словно вырастает до символа женского начала, Родины, природы: «Черты эти давно перестали иметь к Лерочке какое-либо отношение и превратились в лицо русской природы — единственной женщины, которую я любил по-настоящему...» [там же]. Пространственный мир героя не ограничивается портретом и «местоположением». Важно понимать в этом контексте, чем занимается герой, чтобы составить целостную картину о нем как пространственном объекте и «для себя» и «для других». В прозе М.А. Тарковского мир природы и мир человека находятся в постоянном пересечении и взаимодействии, т. к. одна из главных тем писателя - человек и природа. Художник не просто описывает природу, но связывает ее с человеческой жизнью. Все тесно переплетается, ничто не существует изолированно, и картины природы подчинены главной идее - раскрыть характеры людей. Все персонажи Тарковского делятся на две неравные группы - тех, кто сумел найти «лад» с окружающим миром (большая часть героев), и тех, кому эта гармония оказывается неподвластной (Валерка и Куликов из повести «С высоты», Серега («Стройка бани»), Леший из «Кондромо», Заяц из рассказа «Пимы и Заяц» и некоторые другие). Как правило, персонажи второй группы не являются ни охотниками, ни рыбаками, поэтому лишены возможности постоянного общения и созерцания природы. Пространственный мир в произведениях писателя складывается из личного внутреннего (чувства, размышления, переживания) и внешнего (портрет, поступки) пространства героя, а также окружающего мира. Все главные герои М.А. Тарковского — охотники, живущие в Сибири, с благоговейным отношением к природе, чуткие к языку, слову, способные выразить свое чувство яркими, сочными, ароматными, благозвучными эпитетами и метафорами. Поэтому, независимо от того, наделяет ли их автор писательской биографией или нет, рассказчики (герои) — всегда художники слова. Для искусства всегда было важным осмысление художником себя, своего места, своего творчества. Для художественной литературы характерна тенденция к самопознанию и рефлексии. Наиболее отчетливо эта тенденция проявляется в лирической прозе. В литературе XX в. появляется близкая лирической прозе по рефлективности жанровая разновидность, получившая в науке название метапрозы. «Тексты о литературе и писателях воспринимаются сегодня в качестве особого дискурса, существенно важного сообщения, направленного не только от автора к читателю, но - в условиях принципиального переустройства кодов культуры - от художников к прошлому и будущему, к литературе и жизни», - отмечает М.П. Абашеева [16, 72]. Сам М.А. Тарковский понимает уязвимость своего «узнаваемого» героя и в диалоге двух писателей - таежного Дмитрия и столичного Димы (повесть «Девятнадцать писем») объясняет причины, по которым он вновь и вновь обращается к привычным образам. Дима, считающий себя знатоком литературы, говорит: «Мне нравится, что ты сменил тему. Давно пора. Все это было сто раз: природа, деревня с бабками и пописывающим охотником в центре...», — на что Дмитрий отвечает: «Да наплевать, что было... Я не могу не писать о том, что люблю» [7, 193]. С долей грусти, отчаяния, надежды и поэзии одновременно М.А. Тарковский будто критикует свои произведения, высказывая мысленные сомнения рассказчика повести «Лерочка»: «Меня печатали, я все писал, казалось, о чем-то важном, а получалось, перепевал какие-то любопытные окрестности жизни, словно для того, чтобы поднять и пропустить через себя всю банальную мощь ее сердцевины, мне не доставало ни душевной отваги, ни какой-то черновой хватки» [7, 125].
Вся работа доступна по ссылке https://mydisser.com/ru/catalog/view/403193.html |
|