Бесплатно скачать, заказать диплом, курсовую, диссертацию Сельское расселение и землевладение центральный уездов России .

У нас уже 176407 рефератов, курсовых и дипломных работ

Сделать закладку на сайт

Заказать диплом, курсовую, диссертацию

Быстрый переход к готовым работам

Мнение посетителей:

Книга жалоб
и предложений

Название	Сельское расселение и землевладение центральный уездов России .

Количество страниц	145

ВУЗ	МГИУ

Год сдачи	2010

Бесплатно Скачать	23099.doc

Содержание	Содержание ВВЕДЕНИЕ...3 ГЛАВА I. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ И АНАЛИЗ ИСТОЧНИКОВ. 1. Обзор историографии...7 2. Анализ источников...27 ГЛАВА II. СЕЛЬСКОЕ РАССЕЛЕНИЕ В ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVII В. 1. Сельские поселения Алексинского и Суздальского уездов в первой трети XVII в...59 2. Пустошь в структуре сельского расселения первой трети XVII в...69 ГЛАВА III. ЭВОЛЮЦИЯ СТРУКТУР СЕЛЬСКОГО РАССЕЛЕНИЯ В XVII-XVIII ВВ. 1. Методы соотнесения топонимов писцовых книг и Экономических примечаний...80 2. Преемственность структуры расселения в Суздальском уезде в XVII — XVIII вв...87 3. Сельское расселение в XVII - XVIII вв. в Алексинском уезде...99 ГЛАВА IV. ЭВОЛЮЦИЯ СТРУКТУР ФЕОДАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В XVII-XVIII ВВ. 1. Структура феодальной собственности в Суздальском уезде в XVII — XVIII вв...107 2. Владельческие комплексы в Суздальском уезде XVII — XVIII вв...117 3. Структура феодальной собственности в Алексинском уезде в XVII -XVIII вв...129 ЗАКЛЮЧЕНИЕ...137 СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ...145 ВВЕДЕНИЕ Для отечественной историографии характерен особый интерес к проблемам аграрной истории феодальной России, в том числе и к вопросам истории сельского расселения и феодального землевладения. Накопленный арсенал подходов к массовым источникам феодального периода позволяет сегодня ставить новые вопросы о характере макропроцессов в аграрной сфере российского общества. Поскольку локальные структуры сельского расселения и локальные структуры землевладения отражают базовый уровень организации российского феодального общества в целом, изучение их эволюции .за большой период времени может служить выявлению силы инерции в социально-экономическом развитии страны, продиктованной объективными условиями этого развития. Проблема сопоставления писцовых книг первой трети XVII в. и Экономических примечаний к Генеральному межеванию — крупнейших земельных описаний в истории России - принадлежит к числу практически не разработанных, хотя о необходимости сопоставления писцовых книг и материалов Генерального межевания при изучении сельского расселения писал уже СБ. Веселовский1. Тем не менее, такая задача до сих <¦ пор была поставлена только в работах Н.В. Пиотух по проблеме пространственной типологии сельского расселения2. Более того, еще до появления работ на конкретном материале была высказана крайне скептическая оценка продуктивности такого сопоставления3. Поэтому, несмотря на глубокое изучение проблем агарной истории в отечественной историографии, данное направление остается мало разработанным и перспективным. 1 Веселовский СБ. Село и деревня в Северо-Восточной Руси. М. - Л., 1936. С. 100. 2 Пиотух Н.В. Новоржевский (Пусторжевский) уезд в первой половине XVII - второй половине XVIII в. Пространственно-демографические изменения. Автореферат дисс. канд. ист. наук. М., 1999. Она же. О возможностях компьютерного картографирования при работе с данными писцовых книг начала XVII в. и материалами Генерального межевания второй половины XVIII в. // Круг идей: модели и технологии исторической информатики. М., 1996. Она же. Пространственное размещение сельскохозяйственной А деятельности русского крестьянства и некоторые аспекты сельского расселения второй половины XVIII ^' в. (по материалам Новоторжского уезда Псковской губернии) // Особенности российского земледелия и проблемы расселения IX-XX вв. XXVI сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Тезисы докладов и сообщений. Тамбов 15-18 сентября 1998 г. М., 1998. 3 Шапиро А.Л. Некоторые источниковедческие вопросы истории сельского хозяйства России (О составлении описей XVII, XVII и XIX вв.) // Исследования по отечественному источниковедению. М.-Л., 1964. Объектом настоящего исследования являются структуры сельского расселения и феодальной собственности (землевладения и дворовладения) двух центральных уездов — Алексинского и Суздальского. Предметом исследования является эволюция этих структур в течение XVII - XVIII вв. Цель исследования состоит в том, чтобы показать направление изменений в' структурах сельского расселения и феодальной собственности. Основными критериями этих изменений были 1) степень обновления или устойчивости системы сельских поселений, ее способность к регенерации после кризиса начала XVII в., степень роста самих поселений; 2) устойчивость структуры распределения феодальной собственности, наличие или отсутствие тенденции к ее дроблению или измельчанию, преемственность фамильного состава владельцев, степень устойчивости пространственной организации землевладения. Достижение этой цели предполагало решение ряда задач, важнейшая из которых состояла в том, чтобы показать саму возможность широкого сопоставления материалов писцовых книг и Экономических примечаний, включая и сопоставление хозяйственно-демографической статистики. Далее были показаны результаты такого сопоставления, проводившегося в зависимости от конкретных целей (сопоставление данных о поселениях, владельческих фамилиях, отдельных владельцах). Хронологические рамки исследования во многом продиктованы наличием общегосударственных земельных описаний только за первую треть XVII в. (писцовые книги) и последнюю четверть XVIII в. (Экономические примечания к Генеральному межеванию). Но сопоставление этих крайних точек позволяет выявить итоги исследуемых процессов в период позднего феодализма. В основе выбора районов изучения лежало стремление рассмотреть эволюцию расселения и землевладения в различных условиях. Хотя Алексин и утратил к XVII в. военно-стратегическое значение, он составлял часть все еще небезопасной «московской украйны», а в XVI в. здесь стоял сторожевой полк русского войска, поэтому уезд и до кризиса слабо пополнялся населением4. Поэтому здесь полностью преобладало поместное землевладение, а все вотчины относились к разряду выслуженных. Суздальский уезд представлял собой староосвоенный район, известный своими торгами и промыслами. Иной здесь была и структура землевладения. На протяжении всего XVI в., включая и период опричного террора, около половины землевладельцев 4 Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации. М., 1996. С. 296. представляли собой верхний слой дворянства5, а в первой трети XVII в. Суздальский уезд входил группу уездов, в которых в первой трети XVII в. была наибольшая концентрация родовых княжеско-боярских вотчин и крупных владений i нетитулованного дворянства6. Такой состав землевладельцев обусловил и наличие здесь больших княжеско-боярских поместий. Кроме того, здесь располагались владения духовных феодалов: патриарха, архиепископа, и особенно монастырей - Спасо-Ефимьева и Покровского в Суздале, Троице-Сергиева, Рождественского во Владимире и др. Но самое главное различие меду уездами состоит в масштабах опустошения начала XVII в. Если Алексинский уезд дает пример типичного для того времени хозяйственно-демографического упадка, то Суздальский уезд, как показал Ю.В. Готье, очень мало пострадал в период Смуты7. Между тем, в сравнительно-типологических работах исследователи до сих пор имели дело с разоренными районами. Теперь же по сути дела впервые можно говорить о социально-экономических процессах, происходивших в «нормальных» и даже в весьма благополучных условиях, без существенной скидки на кризис начала XVII в. Оптимальным результатом нашего сопоставления было бы уяснение динамики изменений в направлении от XVII в. к XVIII в. Но здесь возникает непреодолимая трудность. Дело в том, что административные границы уездов изменялись на протяжении XVII - XVIII вв. Так, обширная территория Суздальского уезда XVII в. в екатерининское время была поделена между шестью уездами (собственно Суздальским, Юрьев-Польским, Шуйским, Ковровским, Гороховецким уездами Владимирской губернии и Нерехотским уездом Костромской губернии). Границы менее значительного по размерам Алексинского уезда в XVII и в XVIII вв. различались не столь сильно. Но не имея картографических материалов по XVII веку, невозможно даже в грубом приближении убедительно вычленить тот массив писцовой статистики, который был бы территориально адекватен материалам Генерального межевания. Следовательно, нельзя вычленить и массивы сельских поселений и пустошей, списки владельцев и земельные владения, которые территориально совпали бы с аналогичными массивами Экономических примечаний. 3 Фомин Н.К. Социальный состав землевладельцев Суздальского уезда. // Россия на путях централизации. М., 1982. С. 94. 6 Шватченко О.А. Светские феодальные вотчины России в первой трети XVII в. М., 1990. С. 183. 7 Готье Ю.В. Замосковный край в XVII веке. Очерк по истории экономического быта Московской Руси. М., 1906. С. 134 - 135,137 - 138. Следовательно, при сопоставлении материалов двух кадастров приходится идти от материала XVIII в. к материалу XVII в., т.е. искать в писцовых книгах соответствия (топонимы и владельческие фамилии) более позднему материалу Экономических (' примечаний, а выявлять долю объектов XVIII века в писцовой книге. Такое направление анализа придает нашим результатам характер некой «обратной перспективы». Например, наш вывод об устойчивости сельского расселения сельского расселения означает не то, что мы нашли большую часть писцовых поселений и пустошей в Экономических примечаниях - ведь мы не знаем точно, от какого целого должна рассчитываться эта «большая часть». На деле этот вывод означает, что большая часть поздних поселений и пустошей восходит к периоду писцового описания, т.е. говорит не столько об устойчивости, сколько о слабой степени обновления структуры сельского расселения. Разница, в общем, не принципиальна, но надежность вьшодов при таком «обратном» движении исследования значительно вьппе. Тем более, что как показали результаты исследования, при движении от писцовых книг мы рискуем не найти некую пустошь или мельчайшее поселение не потому, что они исчезли, а потому, что Экономические примечания их больше не фиксировали. Сопоставление данных писцовых книг и Экономических примечаний (\ производилось на уровне отдельных поселений и пустошей, что подразумевало тщательную проработку каждого топонима. На основе источников были созданы 4 электронные базы данных, которые в дальнейшем подвергались сплошной обработке с применением методов математического анализа (корреляционный анализ, расчеты коэффициентов вариации). ГЛАВА I. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ И АНАЛИЗ ИСТОЧНИКОВ. 1. Обзор историографии. Как известно, на долю писцового описания первой трети XVII в. выпало, пожалуй, наибольшее количество критических замечаний исследователей. Главная причина такой особой пристрастности историков к сведениям именно книг первой трети XVII в. в том, что в период их составления правительство провело налоговую реформу, изменившую принципы обложения. Если поземельный характер обложения XVI в. абсолютно очевиден, то в 20-е гг. XVII в. была введена новая расчетная единица обложения — «живущая» или (что точнее отражает суть реформы) «дворовая четверть». Она представляла собой количественную комбинацию крестьянских и бобыльских дворов, в которой один крестьянский двор приравнивался к двум менее тяглоспособным бобыльским. Несмотря на то, что размер обложения теперь целиком зависел от количества тяглых дворов, в писцовых книгах продолжали фиксироваться земельные угодья, (к. измерявшиеся в четвертях - «пашня паханая», «пашня, паханная наездом», перелог, «пашня, лесом поросшая». Более того, основу фискальной терминологии в этих книгах по-прежнему составляли понятия «живущее», «пустое», «соха», «четверть». Причем четверть фигурировала теперь в двух значениях — и как количество дворов, и как единица измерения пашни, т.е. произошло смешение и объектов описания, и принципов обложения. Что же означали термины сошного письма после введения «дворовой четверти»? Было ли писцовое описание поземельным и после реформы? Как интерпретировать писцовые данные о «пашне паханой», перелоге, «пашне, лесом поросшей»? Какова точность писцовых измерений площади угодий? Эти и многие другие вопросы источниковедения писцовых книг стали первоочередными в работе многих крупных историков дореволюционной России. Первым, кто уделил серьезное внимание источниковедению писцовых книг, был А.С. Лаппо-Данилевский. Его выдающимся достижением в области источниковедения l писцовых книг было открытие «живущей («дворовой») четверти». Он отмечал, что причиной ее введения было «значительное понижение хозяйственного благосостояния населения»1. Сущность реформы была, по его мнению, в постепенном переходе от поземельного принципа обложения к подворному2. На основе обнаруженных указов о введении «живущей четверти», А.С. Лаппо-Данилевский выделил семь вариантов или разрядов «живущей четверти» . Им же была раскрыта система расчета дворов по этим нормам. Он выделил три вида счета и назвал их десятичный, осминный и третный4. Весьма критическое отношение к писцовым книгам как к источнику сформировалось у А.С. Лаппо-Данилевского в результате не вполне оправданного сопоставления его с современной ему статистикой. Обнаруженные им недостатки привели его к выводу о том, что «писцовые книги не могут служить вполне точным и удовлетворительным источником сведений»5. Кроме того, А.С. Лаппо-Данилевский не пришел к определенному мнению о том, было ли писцовое описание поземельным. Работа А.С. Лаппо-Данилевского дала импульс для начала активной дискуссии о природе и достоверности сведений писцовых книг. Так, с рецензией на его монографию выступил П.Н. Милюков6. Писцовые книги XVI в. он однозначно характеризовал как земельный кадастр7. Но его оценка писцовых книг первой трети XVII в. не столь последовательна. С одной стороны, он считал, что введение «дворовой чети» внесло абсолютно новые принципы в писцовое дело, и соха после этой реформы не имела ({ ничего общего с сохой XVI в8. С другой стороны, он спорил с Лаппо-Данилевским, отрицая, что реформа «живущей четверти» означала переход к подворному обложению и писал, что «живущая четь» рассматривалась как применение того же сошного письма, как одна восьмисотая сохи.»9. Эти и другие примеры говорят о непоследовательной трактовке ученым смысла «живущей четверти» и данных о пашне. Источниковедческому анализу писцовых книг посвящена первая глава работы И.Н. Миклашевского.10 Он выразил сомнение в адекватности хозяйственным реалиям пересчета «в дву по тому ж», характерным для писцовых книг XVI — XVII вв. И.Н. 1 Лаппо-Данилевский А.С. Организация прямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований. СПб., 1890. С. 243. 2 Там же. С. 240. 3 Там же. С. 249-250. 4 Там же. С 254. 5 Там же. С. 213. 6 Милюков П.Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. Рецензия на книгу Лаппо-Данилевского «Организация прямого обложения в Московском государстве». СПб., 1892. 10 Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. 1. Заселение и сельское хозяйство сошной окраины. XVII век. М., 1894. Миклашевский подчеркивал, что выражение «в дву по тому ж» распространяется и на перелог, дикое поле и пр., что, по его мнению, означало условность пересчета11. Кроме того, И.Н. Миклашевский полагал, что писцовые книги содержат не столько результаты землемерных работ, сколько свод сведений из справочной документации12. Серьезное внимание теоретическим вопросам письма уделил в своем обобщающем исследовании по истории русского права В. Сергеевич.13 Им был сформулирован тезис о «посильности» как о критерии обложения. Со временем налогообложения эволюционировало от посильного к поземельному, т.к. это в большей степени позволяло избежать неудобства и злоупотребления при обложении . Поземельное обложение лучше соответствовало поместной системе и со временем становилось все более точным15. Главной причиной введения «живущей четверти» В. Сергеевич, как и другие участники той дискуссии, считал рост числа бобыльских дворов после Смуты16. В защиту писцовых книг как важнейшего статистического источника выступил Н.А. Рожков17. Широко используя массовый материал писцовых книг в своей монографии «Сельское хозяйство Московской Руси в XVI веке», ученый внимательно (}• изучил организацию писцового дела. Он считал, что достоверное статистическое обследование должно отвечать следующим требованиям: точность отдельного наблюдения, полнота наблюдения; верность вычисления; возможность установления причинных связей исследуемых явлений18. Фискальный характер писцовых описаний, определенность единиц измерения и сочетание обмеров с опросами населения были для Н.А. Рожкова гарантией соблюдения первого условия (т.е. точности наблюдения). Он считал, что «основные приемы описания (имеются в виду описания XVI - XVII вв. в целом) не находятся в противоречии с современной теорией и практикой статистики.»19. Показав, что первое условие соблюдено, Н.А. Рожков заявляет, что три Подробный анализ писцовых книг содержится в фундаментальном исследовании Ю.В. Готье20. Хотя ученый полагал, что писцы «должны были непременно выезжать на место только в случае необходимости разобрать судебное дело», он оспаривал категоричное мнение И.Н. Миклашевского о том, что писцы основывались исключительно на «сказках» населения, а обмеров угодий не производили.21 Ю.В. Готье обратил внимание на сведения о «примерных землях», составляющих иногда значительную часть земельных угодий, зафиксированных писцами. «Книги 80-х годов, приправочными для которых служили книги 20-х годов, пестрят указаниями на примерные земли, даваемые в очень точно определенном количестве: появление таких примерных земель обусловилось неоднократно повторяющимися проверками в натуре угодий данной местности.»2 . Но ученый высказал и ряд критических замечаний принципиального характера относительно достоверности данных писцовых книг. Так, Ю.В. Готье, считая ошибочными правила измерения полей сложных конфигураций, отмечает «слишком заметную круглость цифр» площадей пустошей и т.п.23. Он также констатирует отсутствие единообразия в составлении писцовых книг: «Сравнение различных книг 20-х годов приводит к заключению, что от общей формулы было столько же отступлений, сколько работало писцов.»24. Ю.В. Готье был солидарен с И.Н. Миклашевским относительно условности формулировки «в дву по тому ж». Относительно введения «живущей четверти» Ю.В. Готье высказал практически ни чем не доказанное мнение о том, что «прежде, чем стать сочетанием известного числа крестьянских и бобыльских дворов, «живущая четверть» была сочетанием известного числа душ.»25. В целом Ю.В. Готье считал писцовые книги достоверным источником, подчеркивая, что «как бы ни рассматривать писцовые книги, как бы ни подчеркивать их недостатки указанием, что они в совокупности очень далеки от генерального описания всей страны, этим их значение как исторического источника едва ли умалится».26 Особое место в дореволюционной историографии писцовых книг занимает работа В. Седашева.27 Его знание геодезии и землемерия позволило ему аргументировано ответить на критику данных писцовых книг. Во-первых, расчет реальных затрат времени на дорогу, обыск и обмер дал ему возможность опровергнуть мнение И.Н. Миклашевского о ничтожной роли измерительных работ в ходе составления писцовых книг, т.к. цифры показывали, что писцы вполне могли уделять этим работам должное внимание28. Во-вторых, проверка расчетов площадей полей показала, что максимальная ошибка писцов не могла составлять более 15 %, а чаще она не превышала 4 - 5 %, т.к. писцы дробили поля на простые фигуры, измерявшиеся ими довольно точно29. В третьих, он высказал мнение, что в основе системы «одабривания» лежит анализ физических свойств почвы, хотя хозяйственный опыт также имел большое значение30. В четвертых, расчет норм «живущей четверти» в соответствии с реальными хозяйственными возможностями населения привел его к выводу, что новая система была достаточно гибкой, предоставляя слабым селениям льготу (до 20 %), компенсируя ее более тяжелым обложением сравнительно зажиточных селений31. '^ Особое место в дореволюционном источниковедении писцовых книг занимает позиция академика С.Б. Веселовского. Изучение теории, организации и итоговой статистики писцовых описаний стало для него основным направлением научной деятельности. Результатами этих. изысканий стали двухтомная монография «Сошное письмо» и богатейшая по содержанию публикация материалов писцового делопроизводства, не утратившая своего значения и сейчас32. Однако источниковедческая критика данных писцовых книг, сама по себе необходимая и часто основанная на глубоком знании писцового дела, последовательно превращалась у С.Б. Веселовского в стремление доказать полную непригодность данных этого источника. 26 Там же. С 83. 27 Седашев В.Н. Очерки и материалы по истории землевладения Московской Руси XVII в. М., 1912. 28 Там же. С. 28-29. 29 Там же. С. 32. 30 Там же. С. 59. 31 Там же. С 181. 32 Веселовский С.Б. Сошное письмо. Исследование по истории кадастра и посошного обложения Московского государства. Т. 1 -2. М., 1915-1916. Он же. Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском государстве. М., 1913. Он же. Акты писцового дела (1644 -1661). М., 1977. Он же. Акты писцового дела 60-х- 80-х гг. XVII века. М., 1990. Как и некоторые другие историки, СБ. Веселовский высказывал противоречивые суждения о характере сошного письма в целом. В частности, он писал, что с середины XVI в. соха приравнивалась к определенному количеству пашни33. Но уже через пять страниц читаем следующее: «В действительности посошное обложение никогда не было поземельным».34 В целом СБ. Веселовский развивал тезис В. Сергеевича о посильности как о главном критерии податной системы35. Принципиальное отличие позиции СБ. Веселовского от позиции В. Сергеевича состоит в том, что он приписывал принцип посильности всему периоду существования сошного письма, а В. Сергеевич считал, что уже с середины XVI в. обложение стало поземельным. Принцип посильности сам по себе предполагает относительность и субъективность итоговых статистических сведений, но СБ. Веселовский, как бы усугубляя это обстоятельство, писал, что в основе принципа посильности было много критериев - площадь пашни, угодий, наличие промыслов и др. - но ни один из них не был основным36. Чрезмерно принижая значение реформы сошного письма, СБ. Веселовский не различал понятия «живущая четь» (т.е. количество дворов) и «четь пашни». Ученый считал, что «указы говорят о четях, в которые следует класть дворы, а не о сохе, не потому, что это были различные окладные единицы, а потому, что под давлением тяжелых налогов сошные оклады отдельных боярских и монастырских вотчин так измельчали, что их не было возможности выразить даже в самых мелких дробях сохи, бывших в употреблении в тогдашней арифметике»37. Методы проведения писцового описания были тщательно изучены СБ. Веселовским и подвергнуты суровой критике. Так, ученый указывал, что писцы измеряли только одно поле из трех, а пересчет «в поле а в дву по тому ж» «были условным выражением средней величины трех полей: парового, озимого и ярового, которые в действительности могли быть неравными». Данные об остальных землях писцы, следовательно, получали только из «сказок» местных жителей. Не убеждает СБ. Веселовского и аргумент Ю.В. Готье о «примерных землях». Он возражал, что, во-первых, писцы не сами находили изменения в площади запашки, а довольствовались сведениями от населения, а, во-вторых, и здесь могли быть допущены ошибки39. В ответ на мнение В. Седашева о значительной точности подсчетов писцов, СБ. Веселовский вновь повторяет свой тезис об обмере лишь одного поля, что само по себе нивелирует значение правильности конкретного обмера40. Касаясь писцовых данных об угодьях (в первую очередь сенокосных и лесных), СБ. Веселовский пишет, что их количество не нормировалось и определялось «стариной и местными условиями», к тому же он полагал, что угодья могли причисляться к данным по пашне, искажая их41. Вызывает суровые замечания Веселовского и система «одабривания». Он не согласен с мнением А.С. Лаппо-Данилевского о том, что в силу невозможности анализа свойств почвы, качество земли определялось урожаем, считая, что «сама идея о среднем нормальном урожае для той или иной местности, а тем более для всего государства, была так же недоступна приказным Московского государства, как им был недоступен химических и минерало-петрографический анализ земель»42. Логическим завершением этой критики стало выделение СБ. Веселовским четырех этапов превращения чети пашни в отвлеченное понятие: условность счета земель в поле; дача и счет некоторых угодий в итог «в дву по тому ж»; наделение четвертной земли угодьями; одабривание. «Пройдя через эти приемы, четь поместной ff дачи, вотчины или тяглого участка переставала быть реальной величиной и становилась условным механическим термином определения размеров служилых и тяглых дворов.»43. И с методологической, и с хронологической точки зрения труд академика СБ. Веселовского — это итог активного обсуждения крупными дореволюционными историками источниковедческих проблем писцовых книг. Часть из этих ученых (Н.А. Рожков, Ю.В. Готье), отмечая все присущие этому источнику недостатки, плодотворно использовали его в своих исследованиях. Другие (А.С. Лаппо-Данилевский, И.Н. Миклашевский) относились к нему чрезвычайно скептически, но все же не отрицали значения его сведений. В концепции же СБ. Веселовского речь уже не идет только о погрешностях в работе писцов или о спорности терминов. Вывод, который неизбежен из его рассуждений, состоит в том, что писцовые книги в принципе не пригодны для 39 Там же. Т.П. С. 372-375. 40 Там же. Т.Н. С. 375-376. 41 Там же. Т.П. С. 371-372. 42 Там же. Т.П. С. 379. 43 Там же. Т.П. С. 403. историка, т.к. представляют собой набор абстрактных категорий, полностью скрывающих от исследователя историческую действительность. Для советской историографии писцовых книг длительное время было характерным господство двух противоположных направлений. Первое резко отмежевалось от скептических позиций русской историографии, второе испытало на себе сильное влияние концепции СБ. Веселовского. Среди представлений первого направления могут быть названы СА. Тараканова-Белкина и И.Л. Перельман, отстаивавшие абсолютную достоверность писцовых книг44. Второе направление может быть представлено работой А.Ц. Мерзона, где трактовка «сохи», «живущей четверти» полностью повторяет соответствующие выводы СБ. Веселовского.45 Однако в обоих случаях авторы не производили собственного источниковедческого анализа писцовых книг. В дальнейшем в советской историографии проблемы источниковедения писцовых данных о пашне стали предметом более тщательных исследований. В основном в них преобладала критическая оценка. Так, А.Л. Шапиро, отмечая крайне низкую наделенность крестьянских дворов землей, зафиксированную в данном источнике, он поддержал мнение СБ. Веселовского о фиктивности этих цифр 46. ? Ю.А. Тихонов произвел сопоставление отказной и писцовой документации и отметил полное совпадение в них данных о земле47. Оно объяснялось им тем, что при составлении отказных книг использовались выписки из писцовых книг, т.к. провести повторный обмер было очень сложно.48 Проверку можно было осуществить лишь с помощью опросов населения. Ю.А. Тихоновым приводится случай, когда местные жители отказались дать показания, заявив, что писцовые данные им неизвестны. Этот факт приводит историка к выводу, что «изученные книги подтверждают общее мнение СБ. Веселовского об условном характере размеров земельных угодий в описаниях XVII в.»49 44 Тараканова-Белкина СА. Боярское и монастырское землевладение в новгородских пятинах в домосковное время. М., 1939; Перельман И.Л. Новгородская деревня в XV-XVI вв.// Исторические записки. Т. 26. М., 1948. 43 Мерзон А.Ц. Писцовые и переписные книги XV-XVII вв. М., 1956. С. 5-6. ^Шапиро А.Л. Некоторые источниковедческие вопросы истории сельского хозяйства России (О составлении описей XVII, XVII и XIX вв) // Исследования по отечественному источниковедению. М.-Л., И.И. Соколова также сопоставляла данные писцовых книг с отказной документацией50. Она также отметила полное совпадение данных о земле в этих , источниках по соответствующим имениям. По мнению И.И. Соколовой, степень достоверности писцовых данных о «четвертной пашне» является достаточно высокой51. Обстоятельная характеристика переписных книг 1678 г. как демографического источника содержится в работе Е.Н. Баклановой, на основе этого источника ей удалось глубоко проанализировать численность и структура крестьянской семьи52. Автором отмечена известная условность писцовых показателей «пашни паханой» первой трети XVII в. При помощи дополнительных материалов Е.Н. Баклановой удалось установить, что в пашню активно вводился перелог, и писцы далеко не всегда могли отразить это вовлечение. В советской историографии писцовые книги как земельный кадастр наиболее глубоко были проанализированы в коллективной монографии Л.В. Милова, М.Б. Булгакова и И.М. Гарсковой53. Монография открывается подробным историографическим обзором, написанным Л.В. Миловым, в котором критически проанализированы основные оценки писцовых сведений как дореволюционных, так и советских историков. (} Особенной детальностью отличается разбор концепции СБ. Веселовского. По мнению Л.В. Милова, причиной появления выводов, отрицающих поземельность обложения, является активное обращение СБ. Веселовского к материалам черносошного Севера. Поземельный характер системы налогообложения присущ государству как макросистеме. «Конечный предел действия макросистемы — это поместная или вотчинная дача, взятая как целое».54 Поэтому на черносошном Севере государство выполняло функции микросистемы, выступая в качестве феодала. «Требовать, чтобы на уровне микросистемы поземельный характер «сошного письма» имел тот же механизм действия - значит предъявлять к этой системе абсурдные требования».55 СБ. Веселовский не учел этого и экстраполировал выводы, сделанные на уровне микросистемы, на весь механизм «сошного письма» в целом. 50 Соколова И.И. Материалы по истории служилого землевладения первой половины XVII в. в документах фонда поместного приказа ЦГАДА // Проблемы истории СССР. Вып. 5. М., 1976. 5\| Там же. С. 166. 52 Бакланова Е.Н. Крестьянский двор и община на русском Севере. Конец XVII - начало XVIII в. М., 1976. 53 Милов Л.В., Булгаков М.Б., Гарскова И.М. Тенденции аграрного развития России первой половины XVII столетия. М., 1986. Л.В. Милов выдвинул ряд принципиальных тезисов по вопросам теории и практики писцового дела в первой половине XVII в., доказывая сохранение принципов поземельного обложения. Так, показательна его позиция в вопросе о трехполье и счете «в поле, а в дву по тому ж». Как известно, СБ. Веселовский полагал, что писцы измеряли лишь одно поле, хотя все три могли быть разными. И.Н. Миклашевский оценивал этот счет как неадекватный реальному способу ведения трехпольного хозяйства, а Ю.В. Готье вообще отрицал существование трехпольного севооборота в центральных районах России XVII века. По мнению Л.В. Милова, «метод счета «в поле... а в дву по тому ж» опирается в сущности на вековую практику севооборота, в итоге которой необходимость постоянства в получении земледельцем общей суммы урожая объективно диктовала примерное равенство всех трех полей (озимого, ярового и пара). Важно подчеркнуть при этом, что запуск какой-то части наиболее вероятен одновременно для всех трех полей, ибо это диктует принцип равноценности ежегодно получаемой продукции».56 Говоря о землемерных работах в ходе писцовых описаний 20-х — 40-х гг., Л.В. Милов подчеркивает, что «и в принципах, и в деталях «письмо и мера», т.е. «сошное письмо» и землемерие были по-прежнему ориентированы на поземельный критерий обложения57. Анализируя реформу писцового дела, связанную с введением «живущей четверти», Л.В. Милов приходит к выводу, что «когда платежеспособность стала определяться по числу дворов (крестьянских и бобыльских), писцы стали более, чем когда-либо раньше, достоверно фиксировать реальные размеры полевой пашни трехпольного севооборота.»58 Наибольшее значение для источниковедения писцового дела имеет оригинальная классификация книг 20х - 40-х гг. XVII века (соответствующий раздел написан совместно Л.В. Миловым и М.Б. Булгаковым). Всего было выделено три типа книг. Первый тип («оптимальный вариант») представлен теми книгами, где отдельно зафиксирована крестьянская и господская пашня. Учитывая массовый характер данных; возможность проанализировать состояние как крестьянского, так и господского хозяйства имеет большое значение. При этом четверть пашни и четверть как количество дворов здесь не смешивались, в результате такой источник содержит полноценную комбинацию поземельного и подворного принципов описаний. То же самое можно сказать и о книгах второго типа («вариант с неразделенной пашней»): поземельный принцип описания также соблюден в них и после введения «дворовой четверти». Однако составители этих книг объединили данные по господской и по крестьянской пашне (отсюда и наименование этого типа). В результате сведения об интенсивности земледелия оказываются в этих книгах менее дифференцированными. Весьма специфичен третий или «деформированный» вариант книг 20-х — 40-х гг. XVII в. Здесь писцы точно следовали букве «сошного письма» как системы поземельного обложения. Они исходили из того, что «живущее» - это «пашня паханая». Но в результате реформы «живущее» стало рассчитываться по числу крестьянских и бобыльских дворов, а «пашня паханая» больше не имела к нему никакого отношения. Составители этих книг стремились устранить это вопиющее противоречие между понятиями «живущее» и «пашня паханая». Для этого они сочли необходимым подменить данные о количестве «пашни паханной» сведениями о «живущем», хотя последнее уже не имело никакого отношения к количеству земли, х Поэтому там, где должны были быть четверти «пашни паханой» оказались «дворовые» четверти, а данные о собственно «пашне паханной» писцы включили в «пустое»59. В результате такой терминологической путаницы, возникшей от неумелого сочетания поземельного принципа и «дворовой четверти», данные о «пашне паханой» исчезли из этих книг. Вслед за характеристикой каждого типа книг авторы приложили список уездов, описанных по тому или иному принципу. Эта четкая классификация книг по степени полноты и качеству данных о пашне практически сняла вопрос о характере писцового описания первой трети XVII в. Основываясь на выводах данной монографии можно утверждать, что, несмотря на введение «дворовой четверти», это описание в целом сохранило черты земельного кадастра. Следовательно, его материалы позволяют решать широкий круг проблем аграрной истории первой половины XVII в. В монографии также дано подробное описание всего фонда книг оптимального *¦ варианта, составляющих описание двадцати уездов (автор раздела - М.Б. Булгаков)60.

Список литературы	.

Цена, в рублях: (при оплате в другой валюте, пересчет по курсу центрального банка на день оплаты)	1425

Скачать бесплатно	23099.doc

Найти готовую работу

ЗАКАЗАТЬ

Обратная связь:

Связаться

Вход для партнеров

Регистрация

Восстановить доступ

Материал для курсовых и дипломных работ

15.04.24 Задачи, условия и этапы организации экспериментальной работы

15.04.24 Критерии качества преподавания

15.04.24 Категория нормы в обучающей деятельности

Архив материала для курсовых и дипломных работ

Ссылки:

Счетчики:

© 2006-2022. Все права защищены.
Выполнение уникальных качественных работ - от эссе и реферата до диссертации. Заказ готовых, сдававшихся ранее работ.