Бесплатно скачать, заказать диплом, курсовую, диссертацию Древнерусские элитарные погребения X начала XI вв.

У нас уже 176407 рефератов, курсовых и дипломных работ

Сделать закладку на сайт

Заказать диплом, курсовую, диссертацию

Быстрый переход к готовым работам

Мнение посетителей:

Книга жалоб
и предложений

Название	Древнерусские элитарные погребения X начала XI вв.

Количество страниц	427

ВУЗ	МГИУ

Год сдачи	2010

Бесплатно Скачать	23682.doc

Содержание	Содержание Введение...с. 4-10 Глава I. Историография и источники...с- И 1.1 История изучения погребальных камер в Восточной Европе: Обзор отечественной историографии (Приложение № 3)...с. 11-32 1.2 История изучения погребальных камер эпохи викингов в Северной Европе: Обзор зарубежной историографии...с. 32-40 1.3 Погребальные камеры Древней Руси: проблема и дискуссия...с. 40 1.3.1 Критерии выделения камер...с. 40-48 1.3.2 Перечень древнерусских погребальных камер...с. 48-51 1.3.3 Погребальные камеры с недостаточной или с недостоверной информацией об обряде захоронения...с, 51 -57 Глава II. Топография и география могильников с камерными погребениями...с. 58 2.1 География распространение обряда погребения в камерах...с. 58-60 2.2 Топография и структура древнерусских могильников с погребальными камерами...с. 60-68 Глава III. Конструкции и погребальный обряд...с. 69 3.1 Способ сооружения камер...с. 70-71 3.1.1 Столбовая техника строительства камер...с. 71 -72 3.1.2 Срубная техника строительства камер...с. 72-74 3.1.2.1 Верхнее перекрытие и пол...с. 74-78 3.1.3 Камеры иной конструкции...с.78-79 3.1.4 Камеры с захоронением коня...с. 79-83 3.1.5 Итог: способ сооружения камер...с. 83-86 3.2 Внутреннее устройство и членение камер...с. 86-89 3.3 Размеры камерных могил...с. 89-93 3.4 Ориентировка камерных захоронений и положение тел умерших...с. 94-97 3.5 Пол и возраст погребенных...с. 97-103 3.6 Положение погребального инвентаря...с.103-107 3.7 Внешние формы погребального сооружения...с. 107 3.7.1 Курганы, ровики, кострища...с. 107-109 3.7.2 Камерные погребения и церкви. (Приложение № 4)...с. 109 3.7.3 «Домики мёртвых» и срубные погребальные конструкции в средневековых некрополях Восточной Европы и Карелии...с. 109-112 3.7.4 Ограбленные погребальные камеры...с. 112-116 3.8 Выводы...с. 116-117 Глава IV. Инвентарь и хронология...с. 118 4.1 Методика изучения. Метод подсчета предметов инвентаря...с. 118-121 4.2 Число предметов инвентаря...с. 121 -122 4.3 Категории инвентаря...с. 123 4.3.1 Инвентарь мужских погребений...с. 123-177 4.3.2 Инвентарь женских погребений...с. 177-194 4.3.3 Наборы и комбинации инвентаряЧюгребениях...с. 194-196 4.3.4 Фаунистический комплекс погребений...с. 196-199 4.3.5. Особенности вещевого набора камерных погребений...с. 199-200 4.4 Проблемы хронологии и датировки погребального обряда...с. 200-216 Глава V. Происхождение обряда древнерусских погребальных камер...с. 217 5.1 Распространение камерного обряда захоронения в эпоху викингов...с. 217-224 5.2 Камерные погребения и проблема христианизации Древней Руси: Христиане или язычники? Pro et contra...с. 224-226 5.3 Социальная характеристика погребенных в камерах...с. 226-235 5.4 Детские погребения в камерах: дополнительные характеристики обряда...с. 235-246 5.5 Погребальный ритуал камер и религия Древней Руси...с. 246-253 Заключение...с.254-259 Список литературы...с. 260-288 Архивные источники...с. 289-291 Список сокращений...с. 292-293 Приложения: Приложение № 1. Каталог I (древнерусские погребальные камеры)...с. 295-331 Приложение № 2. Каталог II (Погребальные камеры с недостаточной или недостоверной информацией об обряде захоронения)...с. 332-340 Приложение № 3. Топография раскопок в Киеве...с. 341-345 Приложением» 4 Погребальные камеры и церкви...с. 346-360 Список таблиц и рисунков...с. 362-365 Таблицы и рисунки...с. 366-427 Введение Введение. Во второй половине XX столетия отечественные историки неоднократно возвращались к вопросу появления и формирования в Восточной Европе древнерусского государства и древнерусского общества. Представители нескольких научных школ подходят к этому вопросу с диаметрально противоположных позиций, предлагая реконструкции форм социальной организации Древней Руси от феодальных до рабовладельческих и дофеодальных, варварских «вождеств» (Свердлов, 1996). Дискуссия, периодически возобновляющаяся в отечественной науке, связана с тем огромным значением, которое придается историками тем социальным структурам и формам организации, с которых начинается процесс организации Древней Руси. В этих обсуждениях именно начальный этап государственного строительства в IX-X вв. является основополагающим периодом для создания всех социальных структур Древней Руси Х-ХШ вв. Ограниченный круг письменных памятников X — XI вв. до сих пор не позволяет ни одному историческому направлению выдвинуть наиболее аргументированную реконструкцию этого процесса. В сложившейся ситуации главным, и постоянно пополняющимся, источником для реконструкции социальных процессов, проходивших в древнерусском обществе, становятся памятники археологии. Среди них одними из самых информативных, следует признать древнерусские погребальные памятники. Именно материалы захоронений дают возможность реконструировать социальные, культурные и духовные изменения, происходившие в древнерусском обществе в течение X столетия. Именно древнерусские погребения могут служить тем своеобразным репером, позволяющим обозначить период появления древнерусского общества с собственной материальной культурой, религиозными и социальными особенностями, отличающими его от окружавших народов. В то же время/ до превращения в полноценный исторический источник археологические материалы требуют предварительной, специальной обработки. Научное изучение древнерусских погребальных памятников продолжается уже почти полтора столетия. За этот период выявлен основной фонд источников и очерчен круг археологических памятников, связанных с образованием Древней Руси. Благодаря работам отечественных исследователей в научный оборот были введены такие известные некрополи как Плакун, Гнёздово, Шестовица, Тимерево, Михайловское, Киевский и Черниговский могильники и ряд других ранних древнерусских могильников. Эти древнейшие некрополи связаны с первыми древнерусскими городами, такими как: Ладога, Новгород, Псков, Суздаль, Смоленск, Киев и Чернигов. Для того, чтобы отличать эти памятники от других, более поздних древнерусских погребальных памятников, в отечественной историографии для их обозначения закрепился термин «дружинные» могильники, «дружинные» погребения. В первую очередь, он связан с многочисленными находками вооружения и снаряжения всадников, которые отечественные исследователи долгое время считали отличительными признаками, исключительно, древнерусской дружинной прослойки. Вместе с тем, после многолетних исследований было выяснено, что разнообразие инвентаря и находки оружия могут быть связаны как с иолиэтничным составом коллективов, которые оставили эти кладбища, так и с их конфессиональной неоднородностью. В связи с этим, термин «дружинные» погребения и «дружинные» могильники перестал удовлетворять многих современных исследователей. Он уже не являлся объективным обозначением той группы, которая возвела курганы в этих некрополях. Большинство исследователей отмечают, что отличительной чертой этих, в своем большинстве, городских кладбищ является многообразие погребальных ритуалов. В составе так называемых дружинных некрополей есть «большие» курганы, различные виды сожжений, как совершенные на месте, так и на стороне, есть как сожжения, помещенные в глиняный горшок, так и рассыпанные по дневной поверхности. Этим многообразием погребальных обрядов «дружинные» могильники отличаются от большинства сельских некрополей Восточной Европы. Впервые на древнерусской территории именно в «дружинных» могильниках, ещё в до—христианский период появляются захоронения по обряду трупоположения. Без сомнения^ в этих могильниках хоронили представителей элиты формирующегося древнерусского общества. Возможно, среди погребенных могли быть и представители княжеской дружины, но у исследователей пока отсутствуют четкие материальные индикаторы этой социальной группы. Поэтому в качестве более нейтрального, позволяющего расширить рамки социальных реконструкций, обозначения нами выбран термин «элитарные». Элита -отборная, лучшая часть чего-либо, лучшая часть общества. При исследовании человеческого общества под элитой подразумевают ту часть или те части общества, которые непосредственно участвуют в управлении или распределении различных благ внутри общества. В качестве объекта исследования нами выбрана та часть погребений древнерусской элиты, на примере которой можно наиболее полно изучать складывающуюся древнерусскую культуру. Наглядно этот процесс можно рассмотреть на примере захоронений по обряду трупоположения. Однако далеко не все первые древнерусские трупоположения являются захоронениями элиты. К числу элитарных в отечественной археологии, традиционно, относят погребения в деревянных погребальных камерах или, как их ещё называют, в «срубных» гробницах. Они привлекли внимание археологов уже с конца XIX в. Однако вокруг этих ярких памятников до сих пор продолжается дискуссия. Нерешенными остаются вопросы о культурной и этнической принадлежности захоронений в камерах, не изучены проблемы^ связанные с особенностями обряда и хронологией древнерусских погребальных камер. За последние десятилетия число этих погребений пополнилось десятками новых находок. В свою очередь, в Северной Европе опубликованы многочисленные аналогии этим ярким захоронениям. В работах А.-С.Грэслунд и С.Айзеншмидт был подведен итог изучению камер в Скандинавии. Исследовательницы собрали и изучили весь существующий фонд датских и шведских захоронений в камерах эпохи викингов. Неизученным остается фонд древнерусских захоронений. Поэтому на новом этапе исследований перед отечественными исследователями встает задача выявления и обработки накопленных материалов, соотнесение его с погребальными традициями исследуемого периода, выявление происхождения древнерусских камер, «срубных» или «погребальных гробниц». Собранные материалы на примере древнерусских «срубных гробниц» или камер позволяют впервые, в таком объеме, выявить культурные истоки древнерусской элиты, реконструировать культуру и погребальные традиции верхушки древнерусского общества. Географические рамки нашего исследования ограничены древнерусскими памятниками и территориями с древнерусской культурой. Поэтому следует сразу же оговорить, что за рамками работы остались проблемы, связанные с распространением погребений, имитирующих жилища, или так называемые «домики мертвых». Эта погребальная традиция существовала в Восточной Европе в различные хронологические периоды на территориях^ заселенных финно-уграми. Данная тема слишком обширна и требует своего отдельного изучения. Погребения, которые рассматриваются в этой работе, относятся только к кругу древнерусских памятников. Главными задачами исследования становится выявление среди первых древнерусских трупоположений захоронений в деревянных погребальных камерах, изучение особенностей погребального ритуала и создание научной выборки всех доступных погребений данного типа. В рамках этой задачи важным становится выяснение общих черт обряда и, на их базе, общих, универсальных критериев отбора древнерусских камер. В последнее время это становится актуальным из-за той быстроты, с которой отечественные исследователи увеличивают группу этих захоронений. Собственно, задачи пополнения и отбора источниковедческой базы становится одной из важнейших задач исследования. Это связано с тем, что уже предпринимались попытки исследовать погребальный обряд древнерусских камер. Каждый новый исследователь стремился максимально расширить источниковедческую базу камер. Часто подобное расширение происходило за счет материалов, не относящихся к данному погребальному обряду. В свою очередь, это «размывало» как сам источник исследований, так и добавляло множество посторонних деталей, которые не позволяли синтезировать материалы ранних древнерусских захоронений, выявить их особенности. Поэтому важным этапом становится анализ всех черт,присущих этой группе захоронений,и, в дальнейшем, синтез наиболее важных из них. На основе обобщения общих, сохранившихся и зафиксированных археологами черт погребального обряда древнерусских камер, мы попытаемся реконструировать их погребальный ритуал. Параллельно должны быть рассмотрены отдельные аспекты материальной культуры, которые характеризуют группу людей захороненных в камерах. После решения вопросов историографии и анализа источника особое внимание будет уделено социальной реконструкции того места, которое занимали в древнерусском обществе их создатели и похороненные в них. Цели исследования ограничивают территориальные рамки исследования границами распространения древнерусской культуры и древнерусского государства, главным образом X — XI вв. Так как главным источником анализа в работе стали захоронения из так называемых древнерусских «дружинных» некрополей, связанных с формированием древнерусской народности и древнерусской культуры. Так главным объектом исследования стали ранние древнерусские памятники, то за рамками исследования остались памятники небольших этнических групп, находящиеся на границах Древней Руси X - XI вв. Главным образом, это относится к могильникам Юго-Восточного Приладожья, Карелии и западных районов Новгородской земли, которые в этот период были заселены финно-угорскими племенами и формально находились за пределами древнерусских территорий. Главными источниками исследования стали вещественные, археологические памятники. Работа базируется на материалах из полевых археологических отчетов, хранящихся в научно-отраслевом архиве ИА РАН, рукописном и фотоархиве ИИМК РАН, научном архиве ИА НАНУ, материалах их архива главного антиквара в Стокгольмском историческом музее, полевых материалах Старокиевской экспедиции ИА НАНУ и Гнёздовской экспедиции МГУ. Во время подготовки работы использовались археологические материалы, хранящиеся в фондах Государственного Эрмитажа, Государственного Исторического музея, Черниговского областного краеведческого музея, Киевского государственного исторического музея. В исследовании так/же использовались памятники, известные по публикации, и так^-же отдельные вещи из комплексов, опубликованные в каталогах выставок. Основой работы стали каталоги, насчитывающие 105 комплексов из 13 древнерусских некрополей. Методика исследования основана на комплексном источниковедческом подходе. Опыт исследования различных погребальных памятников демонстрирует, что археологизированное, древнее захоронение вовсе не идентично погребению в момент его совершения. Следовательно, оно не может служить в качестве прямого источника для дальнейшего исследования. Поэтому историческим и другим реконструкциям, опирающимся на находки из погребений, должен предшествовать всесторонний анализ и затем, по возможности, наиболее полное восстановление облика первоначально погребального памятника и погребального обряда. Главное внимание в этом анализе памятников уделено поиску общих закономерностей в сохранившихся остатках погребального ритуала. Эти общие особенности, которые объединяют различные захоронения, связаны, как с конструкциями, так и с набором погребального инвентаря. В том числе их можно систематизировать, исследовав позы умерших, размещение вещей в могиле и тому подобное. В связи с этим, при изучении погребальных камер применялись различные методы: картографический, планиграфический и стратиграфический. При выяснении временных рамок бытования погребальных камер в Восточной Европе особое внимание было уделено предметам с высокими датирующими возможностями. Научная новизна работы. В исследовании впервые на древнерусском материале обобщены погребения, относящиеся к числу погребальных камер. Впервые в полном объеме исследован погребальный обряд древнерусских захоронений в камерах и весь комплекс погребального инвентаря. Основные положения работы изложены в 15 публикациях. Главные положения исследования были изложены автором в докладах, а также в выступлениях автора на заседаниях отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН и на конференциях в Институте археологии РАН, в Государственном историческом музее, в Новгородском государственном музее-заповеднике и Староладожском музее-заповеднике. Всего 12 докладов. Например, 24 ноября 1999 г на конференции «125 лет изучения Гнёздовского археологического комплекса» (Древнерусские камерные погребения эпохи викингов и Гнёздово); 29.01.2003 в Новгородском государственном музее-заповеднике на XVII научной конференции "Новгород и Новгородская земля. История и археология ("Связи Новгорода и Швеции в XI-XII вв. (по находкам поясной гарнитуры); на международной конференции (организаторы: СПБГУ-Эрмитаж-ИИМК): 27 ноября 2003 г., посвященной 100-тию со дня рождения М.К.Каргера ("Историографические заметки о подготовке монографии "Древней Киев"(по материалам рукописного архива ИИМК РАН); на 2-й ежегодной московской конференции группы средневековой археологии евразийских степей Института Археологии РАН «Восточные древности в истории России. Эпоха средневековья» (Древнерусские кафтаны «восточного» типа (мода, происхождение, хронология )28.04.2004 г. Отдельные положения работы опубликованы в 15 статьях и тезисах докладов. Главные выводы диссертации были доложены на заседании Отдела славяно-финской археологии РАН (1998-2003), на конференциях в Институте археологии РАН, в Государственном историческом музее, в Новгородском государственном музее-заповеднике и Староладожском музее-заповеднике. Всего 12 докладов. За возможность ознакомиться с документацией и планами захоронений из Центральной, Лесной и Днепровской курганных групп Гнёздова и возможность использовать их в своей работе я благодарю руководителя Гнёздовской экспедиции МГУ к.ист.наук Т.А.Пушкину. Также мне хотелось выразить свою благодарность Ю.Э.Жарнову который позволил мне ознакомиться с текстом своей диссертации, посвященной погребальным обрядам могильника Гнёздово. Особо я бы хотел высказать свою признательность своему научному руководителю чл.-корр. РАН, д.и.н. Е.Н.Носову, который на разных этапах подготовки работы помогал мне своими научными рекомендациями и осуществлял общее руководство моей работой. Также мне хочется особо поблагодарить его за возможность ознакомиться с полевой документацией и находками исследованного им в 1971 г. захоронения в могильнике Плакун в Старой Ладоге, изучение которого впервые открыло для меня тему моей будущей работы. Мне хотелось бы высказать свое отдельное спасибо моим киевским коллегам В.Н.Зоценко, Г.Ю.Ивакину, В.Козюбе и Ф.А.Андрощуку, которые помогали мне в изучении киевских и, в целом, украинских материалов. Особая сердечная благодарность доктору стокгольмского университета Ингмару Янссону за поддержку в изучении скандинавских погребальных камер и реализацию проекта ШведсТсого Института. Отдельную сердечную благодарность я хочу высказать всем сотрудникам библиотек и архивов Санкт-Петербурга, Москвы и Киева, которые помогали мне во время работы над историографией. Особенно я благодарен всему коллективу и отдельным сотрудникам библиотеки ИИМК РАН: Л.М.Всевиову, М.Е.Мазуренко, Р.Ш.Левиной, О.Н.Сажиной, без многолетней и сердечной поддержки которых эта работа не смогла бы состояться. Мне так^-же хочется отметить роль сотрудников отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН во главе с д.и.н. А.Н.Кирпичниковым. В течение многих лет они оказывали поддержку в моих исследованиях, советом и практической помощью помогали мне приблизить завершение этого исследования. Глава I. Историография и источники. 1.1 Обзор отечественных источников. Научное изучение археологических памятников Древней Руси в значительной степени связано с деятельностью двух главных археологических организаций России XIX е : Императорской археологической комиссии и Московского археологического общества. При поддержке этих структур начинается научное изучение древнерусских могильников и культурного слоя древнейших русских городов. В первую очередь эти исследования были связаны с такими крупнейшими древнерусскими центрами, как Киев и Чернигов, где сохранились древнерусские курганные могильники. Во многом интерес к исследованию древнерусских погребальных памятников стимулировал III Археологический съезд и предварительные археологические исследования, проведенные под руководством В.Б.Антоновича в 1870-е гг. в Среднем Поднепровье (Труды, 1876; Лебедев, 1992. С. 165-172). Первым исследователям древнерусских могильных древностей во время изучения курганов Гульбище и Черная могила в Чернигове, некрополя Гнёздово под Смоленском и ряда других памятников IX-X вв, пришлось столкнуться со значительным числом средневековых древнерусских захоронений по обряду трупосожжения. Обряд сожжения стал казаться исследователям главным и, зачастую, единственным погребальным ритуалом языческого времени. Поэтому на древнейшие древнерусские ингумации академические и университетские исследователи обратили внимание далеко не сразу. Первые древнерусские погребения в «подземных деревянных склепах, сложенных на подобие сруба» были открыты археологами-любителями в Киеве и в Чернигове во второй половине XIX века. Скупые и отрывочные сведения о случайных находках погребений в «подземных склепах», со скелетами коней и оружием с 1876 по 1878 гг. регулярно появляются в киевской прессе (Антонович, 1879. С. 252-253; Голубева, 1949. С. 113; Каргер, 1958. С. 166-167; Лебединцев, 1888. С. 64). В 1892 г. киевский археолог-любитель И.А.Хойновский во время наблюдений за строительными работами на территории усадьбы Трубецкого, вблизи Десятинной церкви, среди других 50 захоронений зафиксировал несколько погребений, которые отличались от прочих трупоположений. В своем отчете исследователь обозначил эти могилы следующими терминами: погребение в деревянном срубе, парное захоронение с деревянными конструкциями и мужское захоронение с конем (Хойновский, 1893. С 24, 28-29, 40-41) (Каталог II № 1-2). Детальные рисунки или подробное описание этих погребений не сохранились. На опубликованном общем плане раскопок, в их южной части, своїми размерами выделяются два погребения, которые в 1.5-2 раза больше остальных могил. На этом рисунке автор раскопок обозначил стенки этих погребений двойной линией. Это, по-видимому, должно означать наличие деревянных стен, так как на планах других могил подобное обозначение отсутствует. Кроме скелетов, на рисунках этих могил заметны отдельные вещи, а в одном — схематичный рисунок второго тела (Рис. 9). 'По-видимому, именно эти два погребения можно связать со сведениями о находках И.А.Хойновским «срубных гробниц» (№ 105 и 107 по М.К.Каргеру). Вероятно, они и могут являться захоронениями в погребальных камерах (Рис. 17) (Каргер, 1958. С. 167-169; Килиевич, 1982. С. 16, рис. 5). В 1899 г. в Киеве, недалеко от Иорданской церкви, Н.Ф.Беляшевский и А.А.Скриленко исследовали погребение в большом древнерусском кургане (№118 по М.К.Каргеру) (Беляшевский, 1903. С. 357-361; Каргер,1958. С. 191-195). Под насыпью (высотой до 2 м) была обнаружена прямоугольная яма (4.5 х 3.15 м. и глубиной до 1.5 м) с останками от нескольких погребенных в ней людей (Каталог II № 5). В 1900 г. ещё одно киевское погребение с богатым воинским инвентарем и, вероятно, вместе с останками коня оказалось разрушено при строительных работах (на углу Рейтарской ул. и Мало-Владимирской), в пределах «города Ярослава». Археологу-любителю В.Гёзе удалось собрать часть вещей из этого комплекса. Со слов строительных рабочих ему удалось установить наличие в захоронении скелетов человека и коня. Вещи из погребения оказались без следов пребывания в огне. Этот факт позволил исследователям предположить, что находки связаны с трупоположением (Гезе, 1905. С. 143-145; Каргер, 1958. С. 169-172) (Каталог II № 3). Похожий комплекс вещей был найден 14 июля 1899 г. при строительстве железной дороги в д.Гнёздово рядом со Смоленском. Инженер С.И.Сергеев собрал у рабочих вещи из разрушенного погребения и отправил сообщение о находке в Императорскую археологическую комиссию. Со слов рабочих С.И.Сергеев установил, что вещи были найдены в яме вместе со скелетом коня (Сергеев, 1899. С. 19; Булкин, 1982. С. 140-142). Опубликовавший этот комплекс А.А.Спицын обозначил находки из этих случайных сборов как комплекс из кургана №87(Каталог II № 13). Все вышеперечисленные открытия погребального инвентаря были связаны не с целенаправленными раскопками, а со случайными сборами вещей, когда любители-археологи XIX в. редко подробно фиксировали обстоятельства находки. В тоже время, уже первые исследователи обратили внимание на особую конструкцию погребений, которая сопровождала богатый погребальный набор древнерусского времени. Эти погребальные конструкции они обозначили особым термином - «подземный склеп» или «срубная гробница». Одним из первых исследователей, который стал систематически изучать и публиковать сведения о древнерусских «срубных гробницах», стал член Московского археологического общества Д.Я.Самоквасов. Во время исследований 1872-1878 гг., вокруг древнерусского города Чернигова, при раскопках древнерусских могильников в Гущино, Седневе, Сновске и Левенке он обнаружил и описал четыре древнерусские «срубные» могилы. По-видимому, ещё два подобных погребения ему удалось открыть в 1908 г., в преддверии XIV Археологического съезда в могильнике, на Болдиных горах, в самом Чернигове (Самоквасов, 1917. С. 77-80, 81-83, 85-86; Самоквасов, 1916. С. 33; Рыбаков, 1949. С. 22). От этих раскопок сохранилась документация только одного погребения - из могильника у деревни Гущино. На плане могилы обозначены деревянные стенки, пол, скелеты человека и коня, погребальный инвентарь. На разрезе погребения исследователь показал перекрытие могилы и её незаполненное землей внутреннее пространство (Рис. 34). Эти чертежи не оставляют сомнений в том, что Д.Я.Самоквасов раскопал древнерусскую погребальную камеру и проследил её конструкцию. В посмертную публикацию оказались включены краткие описания вещей и обряда захоронения. Остальная полевая документация исследователя, по-видимому, оказалась утрачена. До 1917 г. одни из наиболее грамотных и хорошо документированных раскопок камерных погребений проводила киевская экспедиция Императорской Археологической Комиссии под руководством Д.В.Милеева. Под фундаментами древней Десятинной церкви экспедиция тщательно исследовала два захоронения в срубах (Рис. 18). Исследователь погребения №110 СП. Вельмин писал о конструкции этого захоронения: «В большом деревянном склепе, устроенном на подобие сруба...» (Вельмин, 1910. С. 138; Милеев, Вельмин, 1914. С. 15-17). Д.И.Милеев одним из первых в древнерусской археологии применил фотокамеру для фиксации расчищенного погребения. Поэтому описания дополняются визуальной информацией. Чертежи этого археолога отличаются почти современной тщательностью фиксации, разрезы погребений выверены и совпадают с планами. Существовали чертежи, полевые дневники, коллекции находок и фотографии этих захоронений, но после смерти исследователя в 1914 г. часть материалов была утеряна, а оставшиеся оказались разделены между архивами Санкт-Петербурга и Киева (Милеев, 1908; Милеев, Вельмин, 1914. С. 15-17; Каргер, 1958. С. 172-176; Андрощук, Панченко, Ковалюх, 1996. С. 43-44; Грибанова, 1996. С. 28). В научный оборот материалы Д.В.Милеева, в том числе и камеры, ввел М.К.Каргер, который обнаружил в ИИМК некоторые полевые материалы экспедиции Д.В.Милеева. Это погребения № 108 и 110 (по каталогу Каргера) (Рис. 27).' Так как наиболее яркой чертой открытых киевских и черниговских погребений были деревянные конструкции, сооруженные в срубной технике, то многие подобные погребения стали называть «срубными гробницами». Этот термин на долгие годы стал определяющим для подобных захоронений. Следующим этапом в изучении камерных погребений Древней Руси стали работы сотрудника черниговского музея и члена Всеукраинской Археологической Комиссии П.И.Смоличева. В 1925-1927 гг. этот исследователь занимался раскопками могильника у села Шестовица вблизи Чернигова. Во время раскопок курганов шестовицкого некрополя П.И.Смоличев обнаружил несколько богатых погребений с сохранившимися деревянными обкладками стен, угловыми столбами и деревянными перекрытиями. Эти погребения в курганах номер: II 1925 г, X 1925 г., XII 1925 г., XXV 1927 г., исследователь называл «подвшш» погребения или захоронения в деревянных склепах (№№ 36, 42, 110, 145 по Д.И.Блифельду) (Смол1чев, 1931. С.56-58). В грунтовых захоронениях из Шестовицы находились парные трупоположения мужчины и женщины в сопровождении многочисленного инвентаря и конских захоронений. Эти захоронения оказались одними из самых богатых подобных древнерусских захоронений, открытых в XX столетии. Материалы раскопок П.И.Смоличева, представленные на экспозиции Черниговского музея, произвели впечатление на научную общественность своего времени. Причисление этих захоронений к «срубным гробницам» подтверждается рисунками и описаниями погребений в полевых дневниках, а также фотографиями раскопок. Работы были проведены на хорошем для того времени методическом уровне. Вероятно, сказывалось специальное образование исследователя, который прошел обучение в Археологическом институте в Санкт-Петербурге и участвовал в мероприятиях археологического съезда в Чернигове. Однако сам П.И.Смоличев не успел в полном объеме довести материалы своих раскопок до сведения научной общественности. Это оказалось связано с тем, что в 1933 г. исследователь оказался осужден и сослан в Среднюю Азию, где ему удалось сохранить часть полевой документации. Эти документы вернулись в Архив ИА НАНУ 1 В то же время, данным даже таких качественных раскопок не всегда можно доверять. Например, на фотофафии расчищенного погребения заметны следы дерева, сохранившиеся на стенках, атак/же подбои на дне ямы. При помощи подбоев рабочие, по-видимому, расчищали горшки, стоявшие у стенок ямы. Следовательно, истинные границы могильной ямы так и не были прослежены (см. Фотоархив ИИМК РАН, негатив И №35703). только во второй половине XX в.(Мезенцева, 1997. С. 149-150; Коваленко, Черных, 2003. С. 84-95; Формозов, 2004. С. 54). Из полевых рисунков, описаний и фотографий становится ясно, что П.И.Смоличев тщательно разбирал и фиксировал каждое погребение, активно применял при раскопках фотографирование комплексов, процесса работ и находок. Сохранились подробные дневники исследователя с чертежами погребений и фотографиями. П.И.Смоличев зарисовывал этапы работ на курганах, а после раскопок все находки из погребальных комплексов были дополнительно сфотографированы. В отличие от многих дореволюционных археологов, П.И.Смоличев полностью раскрывал всё захоронение и тщательно фиксировал все находки на своих местах (Рис. 36, 37, 39) (Смол1чев, 1925; Смол1чев, 1926; Смол!чев, 1931). Первым ввел в научный оборот материалы шестовицких раскопок шведский археолог Туре Арне (Агпе, 1931). Этот археолог, прекрасно разбиравшийся в древнерусских материалах, первым предложил называть шестовицкие комплексы «kammergraberw-камерами, сопоставив эти комплексы с аналогичными деревянными камерами могильника «эпохи викингов» в шведской Бирке. Еще до высылки П.И.Смоличева в Среднюю Азию Т.Арне успел осмотреть материалы раскопок и сделать рисунки вещей. В дальнейшем материалы из раскопок П.И.Смоличева обработал и подготовил к публикации другой украинский археолог - Д.И.Блифельд. Однако это произошло только через полвека после публикаций П.И.Смоличева и Т.Арне (Блгфельд, 1977). По этой причине работа Т.Арне на долгие десятилетия стала одной из немногих, посвященных погребениям скандинавов «эпохи викингов» в России, доступной для западных исследователей. В 1930-1940 гг. несколько погребений в «срубах» были обнаружены в Киеве во время больших работ, производимых около Десятинной церкви перед зданием исторического музея, экспедицией Института археологии АН УССР под руководством Ф.Н.Мовчановского. Затем эти работы продолжила экспедицией ИИМК АН СССР под руководством М.К.Каргера (Каргер, 1940. С. 79-82; Каргер, 1950. С. 85-92, 182-184; Каргер, 1958. С. 178-172, 182-189, 206-207; Килиевич, 1982. С. 150, 151; Копилов, 1951. С. 233-235; Андрощук, Панченко, Ковалюх, 1996. С. 43, 123; Архив ИА НАНУ, Архив ПМК/к, 7.06, 1936). В 1937 г. Ф.Н.Молчановский трагически погиб во время сталинских репрессий (Мезенцева, 1997. С. 183). Впоследствии некоторые материалы его раскопок 2 Скорее всего, что во время работы съезда в 1908 г. 17-летний П.И.Смоличев мог участвовать, как и другие участники, в показательных раскопках Д.Я.Самоквасова и наблюдать за открытием «срубных могил» на Болдиных горах (Коваленко, Черненко, 2003. С.85). были опубликованы М.К.Каргером в первом томе монографии «Древний Киев» без ссылки на их авторство (Каргер, 1958. С. 172-178; 233-235). В ходе раскопок Ф.Н.Молчановский обнаружил два новых «срубных» погребения. Первое было открыто около юго-западного угла наружной галереи Десятинной церкви, второе - к северу от церкви (№ 112 и 123 по М.К.Каргеру) (Копилов, 1951. С. 233-235). Сохранились чертежи и фотографии этих погребальных сооружений, которые свидетельствуют о высоком уровне полевых работ (Рис. 23). Экспедиция ИИМК АН СССР под руководством М.К.Каргера обнаружила ещё два захоронения в камерах. Первое — в 1939 г. в западной части среднего нефа древней Десятинной церкви (по Каргеру №113). Второе - парное захоронение мужчины и женщины сотрудники экспедиции открыли в 1946 г. во дворе дома 4 по Большой Житомирской улице к югу от Десятинной церкви, около «Батыевых» ворот ( по Каргеру №114) (Рис. 22) (Каргер, 1958. С. 182-187). В 1946 г. парное, грунтовое трупоположение мужчины и женщины, в сопровождении коня и богатого сопроводительного инвентаря обнаружила экспедиция ИИМК АН СССР под руководством Я.В.Станкевич в могильнике Шестовица. Впоследствии Г.Ф.Корзухина обработала и опубликовала материалы этого погребения, уже после смерти самой исследовательницы (Рис. 43) (Станкевич, 1962. С. 23-27). В 1940-1950 гг., находясь под впечатлением результатов работ на древнейших древнерусских некрополях, несколько авторов одновременно приступили к систематизации как дореволюционных, так и новых исследований раннесредневековых могильников Киева и Чернигова (Голубева, 1949; Рыбаков, 1949; Каргер, 1958; Блифельд, 1954). Первую сводную работу, посвященную погребальным древностям древнерусского Киева, опубликовала Л.А.Голубева. Она же впервые, после долгого перерыва, обратила внимание на вопросы топографии раннесредневековых могильников и попыталась выделить из общей массы отдельные типы погребальных памятников древнерусской столицы. Исследовательница выделила погребения в «срубных гробницах» в отдельный раздел (Голубева, 1949. С. 112-115). К этому типу захоронений она причисляла: два погребения из раскопок Д.В.Милеева (№109 и ПО по М.К.Каргеру), два погребения из раскопок Ф.Н.Молчановского (№112 и 123 по М.К.Каргеру), два погребения из раскопок М.К.Каргера (№113 и 114). Сославшись на предположение М.К.Каргера, Л.А.Голубева отнесла погребение №113 к числу «погребений с конем» (Голубева, 1949. С. 113; Каргер, 1958. С. 184). Кроме этих грунтовых захоронений с зафиксированными следами могильных конструкций Л.А.Голубева сочла возможным считать «срубными гробницами» все погребения с «богатым» инвентарём, но не зафиксированным погребальным обрядом. Так она предложила отнести к «срубным гробницам»: могилу, открытую И.А.Хойновским в усадьбе Трубецкого (№105), комплекс вещей, собранный В.Е.Гёзе в 1900 г. (№108), «погребение воина с конём», открытое у Софийских ворот (№103) и погребение 1899 г. из раскопок Н.В.Беляшевского около Иорданской церкви (№118). Исследовательница отнесла эти захоронения к могилам киевской славянской аристократии и древнерусских дружинников IX-X вв. В 1949 г. Б.А.Рыбаков, в том же МИА №11, в котором увидела свет статья Л.А.Голубевой, опубликовал обширную сводную работу «Древности Чернигова» (Рыбаков, 1949. С. 7-93). Он подробно рассмотрел историю изучения черниговских могильников, топографию и особенности погребального обряда. Исследователь выделил курганы со «срубными гробницами» в отдельный раздел, где подробно рассмотрел погребения, открытые Д.Я.Самоквасовым (Рыбаков, 1949. С. 21-22). Б.А.Рыбаков причислил к «срубным гробницам» погребения из Гущино, Седнева, Левенки и два погребения, открытые Д.Я.Самоквасовым в могильнике на Болдиньк горах в Чернигове, рядом со знаменитым курганом «Гульбище». Главной отличительно чертой данной статьи стало стремление автора к детальной исторической интерпретации археологического материала. После этой публикации люди, погребенные в «срубных гробницах» Киева и Чернигова, надолго вошли в отечественную историографию под именами: «потомки древних кочевых племен» или представители «племени срубных гробниц», легендарными шельбирами и ольберами «Слова о полку Игореве» (Рыбаков, 1949. С. 52-53). Такая историческая реконструкция происхождения погребений в срубах, по-видимому, была связана с поиском контраргументов против гипотезы о скандинавском происхождении данного типа обряда, высказанного Т.Арне и поддержанного впоследствии некоторыми отечественными археологами. Следует отметить, что в результате своих изысканий Б.А.Рыбаков так и не решился причислить срубные гробницы к «типичным» славянским погребениям. Почти через десять лет после работ Л.А.Голубевой и Б.А.Рыбакова вышел в свет первый том монографии М.К.Каргера «Древний Киев», значительная часть которого была посвящена материалам древнерусских некрополей (Каргер, 1958. С. 127-230; табл. V-XXX). М.К.Каргер самым тщательным образом собрал все архивные материалы, привлек и издал музейные коллекции, обработал публикации и даже отрывочные сведения в периодической печати. Была проделана огромная источниковедческая работа, которая не потеряла своего значения до сих пор. Дополнить информацию, опубликованную этим

Список литературы

Цена, в рублях: (при оплате в другой валюте, пересчет по курсу центрального банка на день оплаты)	1425

Скачать бесплатно	23682.doc

Найти готовую работу

ЗАКАЗАТЬ

Обратная связь:

Связаться

Вход для партнеров

Регистрация

Восстановить доступ

Материал для курсовых и дипломных работ

15.04.24 Задачи, условия и этапы организации экспериментальной работы

15.04.24 Критерии качества преподавания

15.04.24 Категория нормы в обучающей деятельности

Архив материала для курсовых и дипломных работ

Ссылки:

Счетчики:

© 2006-2022. Все права защищены.
Выполнение уникальных качественных работ - от эссе и реферата до диссертации. Заказ готовых, сдававшихся ранее работ.