Бесплатно скачать, заказать диплом, курсовую, диссертацию Образ Сталина в общественном мнении Восточной Германии

У нас уже 176407 рефератов, курсовых и дипломных работ

Сделать закладку на сайт

Заказать диплом, курсовую, диссертацию

Быстрый переход к готовым работам

Мнение посетителей:

Книга жалоб
и предложений

Название	Образ Сталина в общественном мнении Восточной Германии

Количество страниц	179

ВУЗ	МГИУ

Год сдачи	2010

Бесплатно Скачать	24001.doc

Содержание	Содержание Оглавление Введение... 3 Глава I. Эволюция образа Сталина в Советской оккупационной зоне Германии §1. Создание механизма сбора общественных настроений Советской военной администрацией (СВАТ)... 33 §2. Роль Сталина в формировании Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) как «партии нового типа»... 47 §3. Мнения восточных немцев о Сталине... 66 Глава II. Образ Сталина в ГДР: между властью и обществом §1. Сфера посланий и репрезентаций в общественном мнении о Сталине... 89 1.1. Экспорт советского мифа «вождя» в Восточную Германию... 89 1.2. «Лучший друг немецкого народа»: нарративные и визуальные структуры образа Сталина... 113 1.3. Миф Сталина в пропаганде социалистического стиля жизни: стратегии инсценировки «нового человека»... 133 §2. Сфера интерпретаций в общественном мнении о Сталине... 146 2.1. Ритуалы культа Сталина в календаре социалистических праздников... 146 2.2. Массовые организации в формировании образа «вождя» и мобилизации населения... 158 2.3. Инсценировка государственного траура и общественные реакции на смерть Сталина... 172 2.4. Границы общественного мнения о Сталине: репрессивные механизмы контроля и социального дисциплинирования... 186 Глава III. Влияние доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях» на ревизию образа Сталина в ГДР §1. Внутрипартийные дискуссии СЕПГ о культе личности и принципах коллективного управления... 201 §2. Общественные реакции в свете дискуссий по «вопросу о Сталине»... 217 Заключение... 235 Список использованных источников и литературы... 242 Приложение... 279 Введение Прекращение существования социалистического лагеря вызвало всплеск интереса к логике функционирования обществ советского типа. Роспуск Совета экономической взаимопомощи (28 июня 1991 г.), упразднение Организации Варшавского договора (1 июля 1991 г.) и распад СССР (8 декабря 1991 г.) казалось поставили точку в истории социалистического эксперимента. Однако комплекс проблем, доставшихся в наследство от той эпохи, продолжает до настоящего времени оказывать влияние на мировые интеграционные процессы и формирование нового миропорядка. В свете актуальных дискуссий о политических, экономических и, прежде всего, культурных или ментальных составляющих социалистического пространства проблематика образа Сталина приобретает новые ракурсы исследования. Изучение аспектов интегрирующего потенциала образа «вождя», приемы антикризисного менеджмента диктатур, методы управления общественными настроениями и производства социального консенсуса способствуют пониманию феномена харизматического «вождя» и представлений о власти в целом. Одной из интенсивно развивающихся исследовательских тенденций последних лет является рассмотрение сталинизма в качестве культурного феномена, определившего ментальность, то есть мышление и мировосприятие, ценности и ориентиры, в обществах советского типа. В данном контексте образ Сталина может быть рассмотрен в качестве одного из центральных символических каналов трансляции социалистической картины мира от государства населению. Изучение образа Сталина, с одной стороны, позволяет определить формы, методы и средства идеологического конструирования социалистического содружества от центра к периферии, с другой стороны, предоставляет возможность проанализировать образ советского лидера с учетом национальных особенностей. 4 В контексте новой политической истории образ Сталина предстает знаком и символом социалистической власти, легитимация которой происходила в коммуникативном процессе противостояния, конкуренции и диалога господствующей элиты с обществом. Кроме того, исследование пропаганды и восприятия советского лидера населением вызывает чрезвычайный интерес с точки зрения понимания специфики процессов советизации в странах Центральной и Восточной Европы, в которых культ Сталина стал неотъемлемым атрибутом властных и общественных отношений. Уникальный и одновременно трагичный пример феномена «вождя» представляет собой история современной Германии, для политической культуры которой характерны сильные традиции харизматического лидерства2. Опасность данной тенденции была доказана двойным преодолением тоталитарного прошлого немцами: режима НСДАП в Третьем Рейхе и режима СЕПГ в ГДР. Ключевую роль в легитимации указанных выше диктатур, мобилизации и интеграции общества сыграл харизматический «вождь», ставший в обоих случаях ядром нового политического порядка. Особенно интересным представляется анализ стратегий дистанцирования и легитимации одного тоталитарного режима за счет другого с использованием образа советского руководителя. Интеграция чужого советского вождя в немецкую реальность открывает перспективы анализа образа Сталина с позиций истории межкультурного диалога3. Вопросы экспорта советского мифа «вождя» в Восточную Германию, проблемы адаптации и социального восприятия призваны анатомировать как структуру властных отношений, так и феномен социалистического общества в широком спектре мнений и поведенческих практик социальных акторов. Пример ГДР вдвойне интересен тем, что государство восточных немцев оказалось на границе противостояния двух систем — капитализма и 1 Frevert С/., Haupt H.-G. (Hg.), Neue Politikgeschichte. Perspektiven einer historischen Politikforschung. Frankfurt/New York, 2005; Gusy Ch, Haupt H.-G. (Hg.), Inklusion und Partizipation. Politische Kommunikation im historischen Wandel. Frankfurt/New York, 2005. 2 Molkr F. (Hg.), Charismatische FUhrer der deutschen Nation. MQnchen, 2004. 3 Dinges M. Neue Kulturgeschichte. In: Kompass der Geschichtswissenschaft: ein Handbuch/Hrsg. von Joachim Eibach und GUnter Lottes. Gftttingen, 2002. S. 179-192. 5 социализма. При этом ГДР была отведена роль «форпоста и витрины . социализма» в Европе. Следовательно, Сталин стал для восточных немцев одним из центральных символов-защитников и своеобразным «лицом» социализма, посредством которого в официальном дискурсе компенсировался недостаток национальной идентичности и дефицит германской государственности. Исследование структуры и компонентов мифа «вождя» представляет большой интерес для России, в которой персона Сталина на сегодняшний день пользуется популярностью среди населения4. Поэтому обращение к механизмам работы аппарата пропаганды и процессам становления общества массовой культуры призвано способствовать демифологизации «вождя». Кроме того, анализ культа советского руководителя как явления международного масштаба, охватывавшего как бывшие «страны социализма», так и западные демократические государства с сильным коммунистическим движением, предлагает компаративистские перспективы изучения. Объектом настоящего исследования является образ Сталина в общественном мнении Восточной Германии; предметом выступает комплекс вопросов, связанных с динамикой пропаганды образа «вождя», а также эволюцией восприятия официального мнения о Сталине политической элитой и социальными акторами. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1945 по 1956 годы. Целесообразно выделить три этапа развития официального знания о Сталине. Первый из них охватывает отрезок с 1945 по 1949 годы и связан с утверждением образа советского руководителя в Восточной Германии. Данный период характеризуется падением режима Третьего Рейха, приходом к 4 Согласно опросам общественного мнения, на сегодняшний день Сталин входит в тройку личностей-символов Российского государства, а личность «вождя» позитивно оценивается около 50 процентами респондентов. Для сравнения: на волне перестройки Сталин мог едва набрать 15 процентов в ряду великих личностей всех времен и народов. Имя Сталина упоминалось после Ленина (68%), Маркса (36,2 %), Петра Великого (31,9%), Пушкина (21,0%) и Ломоносова (16,1%) (1989 г.). См.: Аргументы и факты, № 43, 2004. С. 15; Дубин Б. Вождь - образ и символ - в российском общественном мнении последнего десятилетия// http://www.izvestia.ru/person/article30933 (06.03.2003); Он же. Сталин и другие: фигуры высшей власти в общественном мнении современной PoccHH//http://poHt.ru/docs/585074.html (26.02.2003); Lehmann I. Die deutsche Vereinigung von auBen gesehen. Angst, Bedenken und Erwartungen. Frankfurt a.M, 2001. S. 400. власти немецких коммунистов и началом советской оккупационной политики, которая привела к постепенной сталинизации социально-политических сфер жизни общества и утверждению культа Сталина. Период с 1949 по 1956 годы можно назвать апофеозом культа «вождя» в ГДР. Сюжеты семидесятилетнего юбилея «вождя» и траурных церемоний в связи со смертью Сталина стали главными катализаторами в развитии образа советского лидера. Выбор верхней границы исследования был обусловлен началом первой гласной волны десталинизации, стимулом к которой послужил секретный доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС. Публичные разоблачения Сталина привели к партийно-государственной и общественной ревизии образа «лучшего друга немецкого народа» в ГДР и поиску новых интеграционных символов власти. Территориальные границы работы включают Восточную Германию, а именно: советский сектор Берлина, провинции Мекленбург, Саксония-Ангальт, Бранденбург, а также федеральные земли Саксония и Тюрингия, то есть территории, которые вошли в Советскую оккупационную зону Германии, а впоследствии и в Германскую Демократическую Республику. Степень разработанности проблемы. Междисциплинарный характер тематики диссертации определил необходимость ознакомления с широким кругом работ, которые условно можно разделить на несколько групп. В отечественной литературе вопросам формирования и восприятия образа Сталина не уделялось внимания. Преимущественную разработку получили сюжеты биографии и политической деятельности «вождя». После доклада Н.С. Хрущева и вплоть до перестройки образ Сталина в исторической науке практически не изучался и не дискутировался. Прерогатива определения объема знания о Сталине была закреплена за ЦК КПСС, один из секретарей которого Б.Н. Пономарев на заседании политбюро по поводу публикации юбилейной статьи к 90-летию «вождя» заметил: «Это очень 7 сложная фигура - Сталин в истории, и с ним нужно быть осторожным»5. Этого принципа и придерживалась отечественная историческая наука советского периода. Зачастую официальная информация о советском лидере ограничивалась лаконичными и достаточно сухими описаниями в энциклопедических изданиях с перечислением всех должностей, титулов и наград6. Начало перестройки способствовало росту общественных дискуссий и становлению ревизионистского направления в исследовании образа Сталина . Работы Д.А. Волкогонова, Р.А. Медведева, А.В. Антонова-Овсеенко, Ф.Д. Волкова осветили преступную сторону деятельности советского руководителя, ранее не известную широкой общественности . В этих трудах, основанных на рассекреченных архивных источниках, впервые были представлены факты о роли Сталина в политических репрессиях, о методах борьбы во внутрипартийном руководстве и с оппозицией, о конфликтных взаимоотношениях Ленина и Сталина, стратегических ошибках командования Красной Армией и, в целом, процесс становления культа личности. Исследователей заинтересовали анализ психологического портрета диктатора с его мотивами и фобиями, мировоззрением и системой ценностей, вопросы соотношения и конфликта реальной личности с созданным органами пропаганды мифом. Аспекты взаимоотношений Сталина и Гитлера накануне Второй мировой войны, сравнительное рассмотрение жизни двух диктаторов нашли отражение на страницах исследований историков Л. А. Безыменского, В.Д. Николаева, Г.Л. Розанова9, а также западных историков - А. Буллока10. 5 «В спокойном тоне дать статью». Лидеры партии об оценке Сталина//Источник, 1996, № 4. С. 145-151. Здесь с. 149. 6 Например, см. статьи на имя Сталина в таких изданиях как: Большая советская энциклопедия /Гл. ред. Б.А. Введенский. Т. 40. М, 1957. С. 419-424; Энциклопедический словарь /Гл. ред. Б.А. Введенский. Т. 2. М., 1964. С. 422; Советская историческая энциклопедия /Гл. ред. Е.М. Жуков. Т. 13. М., 1971. С. 780-785. 7 Подробный анализ дискуссий о сталинизме времен перестройки и постсоветского периода приводится в статье историка М. фон Хагена. См.: Hagen M.v. Stalinism and the politics of post-Soviet history/Stalinism and Nazism: Dictatorships in Comparison. Ed. by Ian Kershaw, Moshe Lewin. Cambridge, 1997. P. 285-310. 8 Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина. В 2-х книгах. М., 1990; Медведев Р.А. О Сталине и сталинизме. М, 1990; Волков Ф.Д. Взлет и падение Сталина. М., 1992; Антонов-Овсеенко А.В. Сталин без маски. М, 1990; Он же. Театр Иосифа Сталина. М., 1995. 9 Розанов Г.Л. Сталин и Гитлер. Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений, 1939-1941 гг. М., 1991; Николаев В.Д. Сталин, Гитлер и мы. М, 2002; Безыменский Л. Гитлер и Сталин перед схваткой. М., 2000. 8 Предание широкой огласке ранее засекреченных тем отечественной истории, ревизия ошибок и критика советской модели общественного развития способствовали началу дискуссии о культе Сталина с философских и антропологических позиций11. Социологи, философы, психологи, историки обозначили спектр центральных проблем происхождения и корней российской традиции культа личности, функционирования машины власти и структуры тоталитарного сознания, взаимосвязи идеологии и пропаганды, ответы на которые на основе архивных материалов еще предстоит найти историкам. В работах Л. Баткина, Л. Гозмана, А. Эткинда, Л. Седова заложены основы социально-психологического измерения образа Сталина, позволившего по-новому подойти к пониманию механизма управления сознанием масс и выработки социального консенсуса в обществах советского типа12. Изучение механизмов конструирования образа и мифа «вождя» было продолжено в работах израильского слависта М. Вайскопфа, российского историка Е.С. Громова, французского психиатра и психоаналитика Д. Ранкур-Лаферриера. Данные авторы обратились к анализу мировоззрения и психики Сталина, повлиявших на реальную политику тоталитарного государства. Выходя на уровень трактовки сталинизма как определенной системы идеологических норм, психологических установок и поведенческих нормативов, исследователи охарактеризовали Сталина как «режиссера и постановщика» политического спектакля в Советском Союзе, в котором самому «вождю» была отведена главная роль13. Отечественный педагог Б.М. Бим-Бад, используя «педагогико-антропологический подход в изучении личности», обратился к реконструкции жизненного стиля диктатора, отразившегося на стиле управления 10 Буялок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. 1. Смоленск, 1998. " Вождь. Хозяин. Диктатор: Сборник/Сост. A.M. Разумихин. М., 1990; Квинтэссенция: Философский альманах/Сост. В.И. Мудрагей, В.И. Усанов. М., 1990; История и сталинизм /Сост. Мерцалов А.Н. М., 1991. 12 Баткин Л. Сон разума. О социо-культурных масштабах личности Сталина /Осмыслить культ Сталина. М, 1989. С. 9-53; Гозман Л., Эткинд А. Культ власти. Структура тоталитарного сознания /Там же. С. 337-371; Седов Л. И жрец, и жнец. К вопросу о корнях культа вождя /Там же. С. 429-447. 13 Ранкур-Лаферриер Д. Психика Сталина. Психоаналитическое исследование. М, 1996; Громов Е.С. Сталин: власть и искусство. М., 1998; Вайскопф М. Писатель Сталин. М., 2001. 9 государством и организации советского общества14. Особого внимания заслуживают работы психолога Д.В. Колесова, который предпринял комплексный анализ природы тоталитарного государства с помощью философско-психологических методов15. Корни культа «вождя» в качестве институционального признака власти исследователь усматривает в формировании «партии нового типа», введении принципа однопартийной системы и развитии средств массовой коммуникации, что повлекло в свою очередь установление контроля над сознанием масс с помощью аппарата пропаганды и репрессивных органов. Автор обратился к вопросам структурных компонентов мифа Сталина, специфике имиджа и эмоциональной составляющей режима диктатуры. Следующую группу работ настоящего обзора составляют исследования об общественных умонастроениях и поведенческих практиках социальных акторов как реакций на предлагаемый властью образ «вождя». В более широком контексте - это труды по изучению образов власти и имиджей политических лидеров в массовом сознании16. Обращение к данной проблематике в исторической науке стало результатом открытия российских и зарубежных архивов в 1990-е годы, а также стремительного развития культурной парадигмы исторического знания, интегрировавшей методы и подходы социальной, ментальной и политической истории. Первые работы, связанные с проблемами формирования, управления и выражения коллективных представлений о верховной власти, в которых Сталину отводилось одно из центральных мест, были представлены Е.Ю. Зубковой, М.Р. Зезиной и О.В. Великановой. Е.Ю. Зубкова одна из первых подняла в своих исследованиях комплекс вопросов, связанных с 14 Бим-Бад Б.М. Сталин: исследование жизненного стиля. М., 2002. 15 КолесовД.В. И.В. Сталин: загадки личности. ML, 2000; Он же. И.В. Сталин: Право на власть. М., 2000. 16 В последние годы вышла целая серия работ, затрагивающих сюжеты репрезентации и восприятия власти в различные исторические эпохи. Например: Лобачева Г.В. Самодержец и Россия: Образ царя в массовом сознании россиян (конец XIX - начала XX веков). Саратов, 1999; Лукин П. В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. М., 2000; Колонш(кий Б.И. Символы власти и борьба за власть: К изучению политической культуры Российской революции 1917 года. СПб., 2001; Уорпшан Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1. От Петра Великого до смерти Николая I. M., 2002; Eriksonas L National Heroes and National Identites. Scotland, Norway and Lithuania. Berlin, 2004. 10 существованием общественного мнения в тоталитарных обществах . Анализируя материалы ЦК КПСС, автор обратилась к миру мнений советского общества после Великой Отечественной войны, в котором персона советского лидера выступала и как носитель надежд и ожиданий, и как объект для проекций общественных претензий и недовольства. Пропаганда и террор являлись, согласно Е.Ю. Зубковой, главными инструментами социального контроля и дисциплинирования настроений общества; они были призваны работать на повышение авторитета власти и создавать впечатление единства власти с народом . С одной стороны, образ «вождя» предстает универсальным антикризисным инструментом в коммуникации «верхов» с «низами», с другой стороны, интеракции выявляют множественность восприятия Сталина среди различных социальных групп, проживающих в разнообразных регионах советского государства19. Исследовательница М.Р. Зезина обратилась к загадке народной любви и высокой популярности Сталина среди населения20. Анализируя реакцию советского общества на смерть Сталина и хрущевский доклад о культе личности, историк прослеживает ломку коллективного сознания, в котором Сталин являлся стабилизирующим компонентом. М.Р. Зезина приходит к выводу, что государственная политика забвения советского лидера привела в коллективному чувству сиротства, ностальгии и даже тоски по Сталину, подчеркнув тем самым высокую степень укоренения образа «вождя» в системе ценностных координат советского общества. Исследования историка О.В. Великановой посвящены проблеме формирования партийно-государственного имиджа «вождя» и его восприятия 17 Зубкова Е.Ю. «Двуликий Янус»: общественное мнение в условиях диктатуры (1945-1953)/Россия в XX веке: проблемы изучения и преподавания. М., 1999. С. 127-129; Zubkova Е. Offentliche Meinung und Macht im Nachkriegsrussland 1945-1953//FO/?WW ftlr osteuropaische Ideen- und Zeitgeschichte, 2 (1998). S. 238-239. 18 Зубкова Е.Ю. Мир мнений советского человека. 1945-1948 гг./'/Отечественная история, 1998. № 4. С. 99-108; Она же. Общество, вышедшее из войны: русские и немцы в 1945 гоцу/Ютечественная история, 1995. № 3. С. 90-100; Она же. Общество и реформы 1945-1964. М., 1993; Она же. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М., 1999. 19 Zubkova Е. Russia after the War: Hopes, Illusions, and Disappointments, 1945-1957, trans. Hugh Ragsdale, Armonk,NY, 1998. 20 Зезина М.Р. Шоковая терапия: от 1953-го к 1956 гову/Ютечественная история, 1995. № 2. С. 121-135; Она же. Из истории общественного сознания периода «оттепели»//Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1992. № 6. широкими слоями населения . Работая со сводками и доносами об общественных настроениях, а также фольклором, исследовательница заключила, что культ Ленина являлся следствием становления гражданской религии, в которой «вождь» выполнял функции пророка и учителя, указывающего путь к счастливому будущему, а также являлся символической персоной, на которую проецировались надежды, желания и страхи русского народа22. Кроме того, О. Великанова описала механизм сбора общественных настроений органами государственной безопасности (ВЧК/О111 У/НКВД) в Советской России, подчеркнув тоталитарную природу режима, в основе которой лежали принципы террора и идеологического давления. Отечественные работы по изучению социальных настроений наметили общие контуры анализа образа Сталина в общественном мнении при авторитарных режимах. Однако сама концепция общественного мнения в тоталитарных условиях не получила достаточной теоретической разработки с последующей эмпирической проверкой. Таким образом, российские исследователи доказали различия в реальной и мифической персонах «вождя», которые зачастую не только не пересекались, но и противоречили друг другу. Преимущественную разработку получили вопросы конструирования образа и мифа «вождя» партийным и пропагандистским аппаратом, выявлены механизмы и стратегии тоталитарной власти, а также природа культа Сталина в отечественной политической культуре. Вместе с тем, аспекты влияния Сталина на формирование социалистического содружества, на становление обществ советского типа в странах народной демократии освещаются в небольшом списке работ23, а сюжеты социальной перцепции советского руководителя «братскими 21 Великанова О.В. Образ Ленина в массовом сознании//'Отечественная история, J994. № 2; Velikanova О. The public perception of the cult of Lenin based on archival materials. Lewiston, 2001. 2 Velikanova O. Op.cit. P. 48. 23 Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. М., 1999; Волков В.К. Германский вопрос глазами Сталина (1947-1952)/Волков В.К. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 2000. Wolkov W.K. Stalin wollte ein anderes Europa: Moskaus AuBenpolitik 1940 bis 1968 und die Folgen/eine Dokumentation von Wladimir K. Wolkow/ Harald Neubert (Hrsg.). Berlin, 2003. 12 народами» социалистического лагеря остались до настоящего времени незатронутыми. Западная историография проблемы образа Сталина более обширна. Исследования образа и культа советского «вождя» были начаты на Западе в 1970-е годы в работах Р. Такера, Й. Хейцера, Г. Кенена, Р. Марша24. Для анализа использовались пропагандистские брошюры, биографии «вождя», школьные учебники, а также художественная литература. Развитие социальной истории способствовало появлению монографии Р. Леманна25. Рассматривая образ Сталина в качестве социального феномена и результата общественных отношений, историк поставил вопросы о мотивах создателей мифа Сталина, о социальных слоях и группах, составивших потенциальную базу культа личности. В западной историографии изучение общественного мнения в условиях диктатуры ведется с 1980-х годов преимущественно на материале Третьего Рейха. Историк Д. Банкир предложил понимать под общественным мнением комплекс публично высказываемых мнений и реакций социальных акторов, которые якобы и указывают на его существование26. Однако главным заблуждением исследователя являлось отождествление общественного мнения с широким спектром народных/популярных мнений. Если особенности института общественного мнения в авторитарных рамках заключались в контроле, управлении, дисциплинировании социума со стороны господствующего режима, то народное мнение являлось спонтанной реакцией, выражением социальных настроений по тем или иным проблемам «снизу». Общественное мнение в условиях диктатуры является, на наш взгляд, более 24 Такер Р. Сталин у власти. 1928-1941. История и личность. М., 1997; Tucker R.C. Stalin as Revolutionary 1879-1929. A Study in History and Personality. London, 1974; Он же. The Rise of Stalin's Personality CuW/American Historical Review, no. 2/1979; Heizer J.L The Cult of Stalin, 1929-1939, University of Kentucky Ph.D., Lexington/Kentucky, 1977; Koenen G. Die groBen Gesange. Lenin, Stalin, Maotsedun. Fiihrerkulte und Heldenmythen des 20. Jh. Frankfurt a.M, 1991; Marsh R. Images of dictatorship: Portraits of Stalin in literature. London/NY, 1990. 25 Lohmann R. Der Stalinmythos. Studien zur Sozialgeschichte des Personenkultes in der Sowjetunion (1929-1935). Mttnster, 1990. 26 Bankier D. Die Offentliche Meinung im Hitler-Staat: die „Endldsung" und die Deutschen; eine Berichtigung. Berlin, 1995. 13 сложным государственно-социальным механизмом контроля и управления социальными настроениями с помощью аппаратов пропаганды и террора. Фактор «вождя» в формировании общественного мнения был учтен немецким исследователем М. Вирлом , положившим в основу работы теорию «спирали молчания» социолога Э. Ноэль-Нойман28. Миф и культ «вождя» был исследован британскими историками - Я. Кершоу29 на примере Гитлера в Третьем Рейхе и С. Дэвис30 на примере Сталина в 1930-е годы в Советском Союзе. Итак, авторы сконцентрировались на выявлении национальных специфик образов вождей и условий их восприятия в авторитарных режимах, не затрагивая при этом сюжеты сравнений и взаимовлияний образов политических лидеров в общеевропейском контексте. В западной исторической науке исследователи, как правило, избегают обращения к теме общественного мнения в условиях диктатуры, считая его исключительным атрибутом гражданского демократического общества. В настоящее время историки предпочитают проводить анализ локальных публичных сфер31, которые при авторитарных режимах служили 27 Wirl M. Die Offentliche Meinung unter dem NS-Regime: eine Untersuchung zum sozialpsychologischen Konzept dffentlicher Meinung auf der Grundlage der geheimen Lageberichte des SD uber die Stimmung der Bevolkerung im zweiten Weltkrieg. Mainz, Univ., Diss., 1990. 28 Суть социально-психологической теории «спирали молчания» заключается в выражении индивидом официальных мнений вследствии страха изоляции из-за проявления нонконформистских по отношению к режиму действий. Результатом боязни становится стратегия молчания: «Основанием для молчания является боязнь оказаться в изоляции, и эта боязнь выступает как та движущая сила, которая запускает спираль молчания». Общественное мнение рассматривается как защитная социальная кожа, с помощью которой индивид может быть равноправным членом социума до тех пор, пока он выражает одобрение мнениям и нормам власти. См.: Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания, 1996. . 29 Kershaw I. Der Hitler-Mythos: Volksmeinung und Propaganda im Dritten Reich. Stuttgart, 1980. 30 Davies S. Popular Opinion in Stalin's Russia: terror, propaganda and dissent, 1934-1941. Cambridge, 1997. 31 Термин «публичная сфера» (die Offentlichkeit/Public Sphere) получил теоретическую разработку и нашел широкое распространение в немецкой научной культуре. Впервые к анализу категории обратился немецкий социолог Ю. Хабермас в работе под названием «Структурная трансформация публичной сферы. Исследование категории буржуазного общества», опубликованной в 1962 г. В энциклопедии постмодернизма можно найти определение публичной сферы как «неформальной сети для обмена информацией и точками зрения», «как виртуального пространства, в котором выделяются и обсуждаются общественно значимые темы и формируется общественное мнение». Использование понятия в настоящей работе не укладывается в нормативную модель Хабермаса, так как общественного мнения в его варианте западного гражданского общества в Восточной Германии в исследуемый период не существовало. Тем не менее термин операционализируется для обоснования специфики «социалистического общественного мнения» в ГДР. См.: Постмодернизм. Энциклопедия. М., 2001. С. 638-640. Немецкая литература, затрагивающая проблематику исследования «публичных сфер» в исторических исследованиях, обширна. Например: Habermas J. Strukturwandel der Offentlichkeit. Untersuchungen zu einer Kategorie der bUrgerlichen Gesellschaft. Frankfurt a.M, 1962; Requate J. Offentlichkeit und Medien als GegenstSnde historischer Analyse/ZGeschichte und Gesellschaft, 25 (1999). S. 5-32; Schildt A. Das Jahrhundert der Massenmedien. Ansichten zu einer kiinftigen Geschichte der ¦ Offentlichkeit//GascA/cA/ Offentlichkeit - Medien - Geschichte. Konzepte der modernen Offentlichkeit und Zugange zu ihrer 14 каналами трансляции партийной идеологии в массы и местами социализации акторов32. Под публичными сферами в данном случае понимаются относительно независимые друг от друга и в то же время находящиеся в многообразных связях с властью и друг с другом коммуникативные пространства, в которых человек действовал, получал систему ориентации и жизненных перспектив. Сюжеты эволюции образа Сталина в общественном мнении в связи с докладом Хрущева на XX съезде КПСС нашли отражение в работах отечественного историка Ю.В. Аксютина33, в альманахе «Неизвестная Россия» под редакцией В.А. Козлова34, в немецких публикациях Л. Ансорг35, а также в сборниках, изданных Д. Байрау и И. Бок36, И. Кирхайзен37 и Я. Фойтциком38. Проблематика популярных мнений в Восточной Германии стала главным предметом изучения в англоязычных исследованиях М. Эллинсона, Г. Притчэрда, К. Роса39. Все авторы в той или иной мере обращаются к вопросу о том, насколько «обычным/нормальным» можно считать восточногерманское общество и его реакции на стремительные социальные, политические и культурные метаморфозы послевоенного времени. Исследования представляют двойной интерес, так как рассматривают динамику социальных настроений сквозь региональную призму, используя архивные материалы Erforschung//Archivfiir Sozialgeschichte, 41 (2001). S. 1-38 и др. 32 Например: Kuhn К. Von der Gesellschaft zum Studium der Kultur der Sowjetunion filr Deutsch-Sowjetische Freundschaft und zum Stalin-KuW/Jahrbuch fur historische Kommunismusforschung. Berlin: 2003. S. 131-139; Kucher K. Der Moskauer Kultur- und Erholungspark. Formen von Offentlichkeit im Stalinismus der dreiBiger Jahre. In: Ritterspom G.T., RolfM., Behrends J.C. (Hrsg), SphSren von Offentlichkeit in Gesellschaften sowjetischen Typs. Zwischen partei-staatliche Selbstinszenierung und kirchlichen Gegenwelten. Frankfurt a.M, 2003; Saldern A.v. Offentlichkeiten in Diktaturen. Zu den Herrschaftspraktiken im Deutschland des 20. Jahrhunderts. In: Heydemann G., Oberreuther H, (Hrsg.), Diktaturen in Deutschland - Vergleichsaspekte. Strukturen, Institutionen und Verhaltensweisen. Bonn: bpb, 2003. S. 442-475 и др. 33 Аксютин Ю.В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. М., 2004. 34 Кознов В.А. Неизвестная Россия, XX век. (Альманах). Книга 1-4. М., 1992/1993. 35 Ansorg L. Kinder im Klassenkampf: die Geschichte der Pionierorganisation von 1948 bis Ende der filnfziger Jahre. Berlin, 1997. С 145-152. 36 Das Tauwetter und die Folgen. Kultur und Politik in Osteuropa nach 1956/Hrsg. von Dietrich Beyrau, lvo Bock. Bremen, 1988. 37 Kircheisen 1. (Hg.), Tauwetter ohne FrUhling. Das Jahr 1956 im Spiegel blockinterner Wandlungen und internationaler Krisen. Berlin, 1995. 38 Entstalinisierungskrise in Ostmitteleuropa 1953-1956. Vom 17. Juni bis zum ungarischen Volksaufstand; politische, militarische und nationale Dimensionen / Hrsg. von Jan Foitzik. Paderborn, 2001. 39 Allinson M. Politics and Popular Opinion in East Germany 1945-1968. Manchester, 2000; Pritchard G. The Making of the GDR 1945-1953. From Antifascism to Stalinism. Manchester, 2000; Ross C. Constructing Socialism at the Grass-Roots. The Transformation of East Germany, 1945-65. London, 2000. 15 провинций и федеральных земель и открывая перспективу изучения образа Сталина с точки зрения региональной специфики. Непосредственно тематике образа Сталина в Восточной Германии посвящено небольшое количество публикаций. Израильский исследователь М. Азарьяху40 и немецкий историк К. Клотц41 предложили концепцию социалистического пантеона вождей и национальных героев восточногерманского государства, в котором Сталину с 1945 по 1961 годы была отведена одна из ключевых позиций. Образ Сталина явился для указанных авторов итогом советизации Восточной Германии, результатом символической политики и сознательного конструирования со стороны органов пропаганды. К. Клотц отмечает также важную роль традиций немецкого коммунистического и рабочего движения 1920-х годов в оформлении и пропаганде культа советского «вождя». Работа Азарьяху представляет особый интерес, будучи сфокусированной на проблеме конкурирования образа Сталина с символами национал-социалистической и прусской эпох. В итоге, по мнению авторов, культ Сталина стал неотъемлемым компонентом политической культуры, проявившемся в последующем почитании национальных героев и, прежде всего, попытках утверждения культа В. Ульбрихта. Используя сравнительный метод в анализе национал-социалистического и коммунистического феномена «вождя», К. Клотц сделала интересные выводы относительно механизма легитимации господствующего представления о харизматическом лидере. Если авторитет Гитлера базировался на его отождествлении с народными массами, то харизма в коммунистической традиции основывалась на принципе партийности. Другими словами, харизма Сталина не мыслилась вне партии и должна была работать на повышение авторитета партии. Развитие новых тенденций в гуманитарном знании, связанных с так называемым лингвистическим и иконографическим поворотом, 40 Azaryahu M. Von Wilhelmplatz zu Thaimannplatz: poJitische Symbole im Offentlichen Leben der DDR. Geriingen, 1991. 41 Klotz K. Ftlhrerfiguren und Vorbilder. Personenkult in der Ara Ulbricht. In: Parteiauftrag: Ein neues Deutschland. Bilder, Rituale und Symbole der friihen DDR/Hrsg. von Dieter Vorsteher. Berlin, 1996. S. 322-336. способствовало повышенному вниманию историков к нарративным и визуальным структурам образа Сталина. В этом отношении особого внимания заслуживает статья немецкого историка Я. Плампера . Автор усматривает корни восточногерманского культа Сталина в общеевропейской традиции культа личности, усиленной представлениями о вожде в среде немецких коммунистов. Истоки феномена культа личности Плампер видит в правлении Наполеона III во Франции, кайзера Вильгельма II и Отто фон Бисмарка в Германской империи, Муссолини в Италии и Гитлера в Третьем Рейхе. Появление культов политических лидеров автор связывает со становлением общества потребления и развитием средств массовой коммуникации. Анализируя текстуальные и визуальные структуры образа вождя, Я. Плампер отмечает ключевую роль политической и творческой элиты в формировании культа Сталина в Восточной Германии. Использование отчетов об общественных настроениях позволило учесть специфику восприятия «вождя» различными группами населения. Общая логика эволюции образа Сталина в Восточной Германии с 1945 по 1956 годы реконструируется в работах немецкого историка Я. Берендса . Исследования представляют двойной интерес, так как затрагивают сюжеты экспорта культа «вождя» из СССР в страны народной демократии, противоречивых процессов адаптации и амбивалентной перцепции персоны советского лидера в Польше и ГДР. Я. Берендс аналогично Я. Пламперу усматривает истоки традиции культа личности в европейской политической культуре. Однако для Берендса главный источник культа Сталина локализуется в Москве, являясь показателем зависимости стран-сателлитов от СССР. Вопросы репрезентации образа Сталина посредством восточногерманских радио, телевидения и иллюстрированных журналов 42 Plamper J. „The Hitler Come and Go...", the Fiihrer stays: Stalin's Cult in East Germany. In: Heller K., PlamperJ. (Hg.), Personality Cults in Stalinism/Personenkulte im Stalinismus. Guttingen, 2004. S. 301-329. 43 Behrends J.C. Exporting the Leader. The Stalin Cult in Poland and East Germany. In: Apor В., Behrends J.C., Jones P., Rees E.A. (ed), The Leader Cult in Communist Dictatorship: Stalin and the Eastern Bloc. Basingstoke, 2004. P. *' 161-178; Ders. Die erfundene Freundschaft. Propaganda fur die Sowjetunion in Polen und der SBZ/DDR (1944- 1957). K6ln, Weimar, Wien, 2005. 17 получили освещение в работах немецкого историка Й.-У. Фишера44. Анализируя официальный дискурс о советском лидере, исследователь выявляет каналы трансляции пропагандистского мифа адресатам с учетом возрастных, гендерных, профессиональных и социальных характеристик аудитории. Аспекты инсценировки и драматизации образа Сталина на основе российских источников получили разработку в исследованиях о кино45, печати4 , литературе47, массовом советском празднике48 и фольклоре49. Чрезвычайный интерес представляют исследования, выполненные в русле новой культурной истории. В рамках данного направления следует отметить статью Г. Эгхигиана, предпринявшего анализ истории болезни психически больной женщины в Советской оккупационной зоне Германии50. Автор пришел к выводу, что эти источники отражают нормы публичной культуры и социального контекста, определявшихся крахом национал-социалистического мировоззрения, интенсивной популяризацией германо-советской дружбы и усилением конфликта холодной войны. Пример душевнобольной шизофренией, разговаривающей с призраком Сталина, демонстрирует, насколько глубоко общественные конфликты и символические персоны пропаганды могли проникать в структуру психики человека. 44 Fischer J.-U. Stalins Geburtstag im ostdeutschen Rundfiink (l945-]956)//Rundfunk undGeschichte, 21 (1995) 4, S. 247-253; Ders. lllustrierte Trauer - staatliche Totenfeiern: Symbolische Inszenierung der Trauer in der DDR-Illustrierten//S<907: DDR-Bi!der: Staat-Stadt-Heimat, 1/2004, S. 35-44. 45 Bulgakowa O. Herr der Bilder - Stalin und der Film, Stalin im Film. In: Agitation zum Glflck: sowjetische Kunst der Stalinzeit. Bremen, 1993. S. 65-96; Ders. Der Man mit der Pfeife oder das Leben ist ein Traum: Studien zum Stalinbild im Film. In: Fuhrerbilder: Hitler, Mussolini, Roosevelt, Stalin in Fotografie und Film / Hrsg. von Martin Loiperdinger, Rudolf Herz, Ulrich Pohlmann. Mtlnchen, 1995; Hulbusch N. Im Spiegelkabinett des Diktators: Stalin als Filmheld im sowjetischen Spielfilm (1937-1953). Alfeld, 2001. 46 Brooks J. Thank you, comrade Stalin! Soviet public culture from Revolution to Cold War. Princeton, 2000. 47 Добренко Е. Метафора власти. Литература сталинской эпохи в историческом освещении. MUnchen, 1993; Он же. Между историей и прошлым: писатель Сталин и литературные истоки советского исторического дискурса /Соцреалистический канон. Сборник статей под общей редакцией X. Понтера и Е. Добренко. СПб, 2000. С. 639-672; Гюнтер X. Тоталитарное государство как синтез искусств /Там же. С. 7-15; Он же. Архетипы советской культуры /Там же. С. 743-784; Кларк К. Положительный герой как вербальная икона / Там же. С. 569-584; Юстус У. Возвращение в рай: соцреализм и фольклор /Там же. С. 70-86. 48 Рольф М. Советский массовый праздник в Воронеже и Центрально-Черноземной области России (1927-1932). Воронеж, 2000; Rolf M The Leader's Many Bodies: Leader Cults and Mass Festivals in Voronezh, Novosibirsk and Kemerovo in the 1930s, in: Heller K., PlamperJ. (Hg.), Op.cit. S. 197-206. 49 Борее Ю.Б. Сталиниада. М., 2003; Miller F. Folklore for Stalin: Russian Folklore and Pseudofolklore of the Stalin Era. New York, 1990. 50 Eghigian G. Der Kalte Krieg im Kopf. Ein Fall von Schizophrenic und die Geschichte des Selbst in der sowjetischen Besatzungszone//A/«fo/m;Ae Anthropologie, 11 (2003) 1. S. 101-120.

Список литературы

Цена, в рублях: (при оплате в другой валюте, пересчет по курсу центрального банка на день оплаты)	1425

Скачать бесплатно	24001.doc

Найти готовую работу

ЗАКАЗАТЬ

Обратная связь:

Связаться

Вход для партнеров

Регистрация

Восстановить доступ

Материал для курсовых и дипломных работ

15.04.24 Задачи, условия и этапы организации экспериментальной работы

15.04.24 Критерии качества преподавания

15.04.24 Категория нормы в обучающей деятельности

Архив материала для курсовых и дипломных работ

Ссылки:

Счетчики:

© 2006-2022. Все права защищены.
Выполнение уникальных качественных работ - от эссе и реферата до диссертации. Заказ готовых, сдававшихся ранее работ.