Бесплатно скачать, заказать диплом, курсовую, диссертацию Остракизм как политический институт Афинского полиса классической эпоки

У нас уже 176407 рефератов, курсовых и дипломных работ

Сделать закладку на сайт

Заказать диплом, курсовую, диссертацию

Быстрый переход к готовым работам

Мнение посетителей:

Книга жалоб
и предложений

Название	Остракизм как политический институт Афинского полиса классической эпоки

Количество страниц	652

ВУЗ	МГИУ

Год сдачи	2010

Бесплатно Скачать	24093.doc

Содержание	Содержание Оглавление Введение...4 Источниковая база исследования...:...¦...16 1. Нарративная традиция об остракизме...16 2. Памятники ненарративного характера. Острака...41 Обзор историографии...85 Глава I. Проблемы хронологии... 122 Глава II. Происхождение остракизма...169 1. О времени принятия закона об остракизме в Афинах...169 2. Остракизм до Клисфена?...185 3. Причины и цели введения остракизма...207 Глава III. Процедурные вопросы...240 1. Общие сведения о процедуре остракизма...240 2. 6000 голосов - кворум или минимум?...256 3. О месте пребывания изгнанных согласно закону об остракизме...270 4. О сроке продолжительности изгнания...283 5. К вопросу о заранее приготовленных остраконах... 297 Глава IV. Остракизм в афинской политической борьбе...319 1. О некоторых особенностях политической жизни Афин V в. до н.э...319 2. Основные этапы истории остракизма в связи с эволюцией политической борьбы в классических Афинах...349 3. Функции института остракизма в политической системе афинской демократии и их эволюция...376 4. Остракизм и политическая пропаганда...386 Глава V. О прекращении применения остракизма...421 1. Последняя остракофория и причины выхода остракизма из употребления ...421 2. «После остракизма»...443 Заключение...456 1. Сводка полученных результатов...456 2. К общей оценке института остракизма...465 Приложение I. О IV речи корпуса Андокида...481 Приложение П. Остракизм и острака за пределами Афин...497 Приложение III. К вопросу о численности гражданского населения афинского полиса в классическую эпоху...532 Приложение IV. Сводка письменных свидетельств об остракизме...549 Указатель к сводке...614 Приложение V. Просопографическая статистика афинских острака...616 Приложение VI. Хронологическая таблица...628 Библиография...629 Список сокращений...652 ВВЕДЕНИЕ Такой сложный и многогранный исторический феномен, каким была афинская демократия классической эпохи, можно изучать самыми различными способами и в самых разных аспектах. Впрочем, нам представляется, что арсенал применяющихся в данной сфере подходов при всей его широте может быть в конечном счете сведен к совокупности двух больших, дополняющих друг друга (но в чем-то и противостоящих друг другу) направлений. Одно из этих направлений можно охарактеризовать как всестороннее исследование политических институтов демократического афинского полиса, их истории, функционирования, взаимного соотношения. Подобный «институциональный» подход, лежащий на стыке с государственным правом, является в целом более традиционным; наиболее весомые результаты при его применении были достигнуты, пожалуй, в конце XIX - первой половине XX в., когда он получил особенное распространение. В чем-то это было предопределено открытием и публикацией в 1891 г. такого источника колоссальной, неоценимой значимости, как «Афинская полития» Аристотеля1. Основной тематикой этого трактата было именно полисное, «конституционное» устройство Афин, то есть как раз политические институты, их история и современное автору состояние. Это, конечно, не могло не оказать определяющего влияния на те проблемы, которые находились в центре внимания антиковедов. В 1930-х гг. Г.Берве сетовал на чрезмерное засилье такого «конституционно-институционального» подхода, стушевывавшего конкретную человеческую личность2. Эти сетования представляются справедливыми постольку, поскольку любая вообще односторонняя крайность вредна. Тем не менее нельзя не учитывать и того обстоятельства, что в результате интенсивного труда целой когорты крупных ученых на одном направлении государственное устройство классических Афин действительно оказалось изучено в высшей степени досконально. Работы Г.Бузольта, К.Ю.Белоха, Г.Де Санктиса и др., ставшие классическими, отнюдь не утратили своей ценности и по сей день, так как именно ими в значительной мере заложен фундамент наших знаний об афинской демократической «конституции» и ее формировании. Во второй половине недавно истекшего столетия, однако, произошел суще- ственный сдвиг в системе приоритетов, переакцентировка точек зрения. Можно говорить о выходе на первый план иного исследовательского направления, а именно углубленного анализа неинституциональных форм и элементов афинской политической жизни, таких как властные элиты, их состав, взаимоотношения с рядовым гражданским населением, применявшиеся ими механизмы достижения влияния, политические группировки, место общественного мнения в политической борьбе, соотношение социальной и политической структуры в полисе и прочие проблемы аналогичного рода. О причинах имевшей место перемены здесь вряд ли место под-робно говорить. Отметим только, что, на наш взгляд, определенную роль здесь сыграло, помимо других факторов, складывание как раз в это время новой гуманитарной дисциплины общетеоретического характера - политологии, которая, в отличие от традиционного государствоведения, ориентирована главным образом на изучение не столько политических институтов, сколько политических процессов, зачастую проходящих в неинституциональной форме. Направление, о котором идет речь, смещающее внимание специалистов, по удачному выражению М.Хансена (см. ниже) с «политической анатомии» на «политическую физиологию» или с «политической морфологии» на «политический синтаксис», и по сей день остается безусловно преобладающим в интересующей нас сфере антиковедения. Именно в его русле работает ныне большинство наиболее квалифицированных специалистов по истории классических Афин: У.Р.Коннор, Р.Сили, М.Финли, К.Моссе, Б.Страусс, М.Оствальд, Дж.Обер, Р.Литтман, В.Хантер, Л.П.Маринович, • С.Г.Карпюк и многие другие3. Один из крупнейших антиковедов современности П.Родс, в начале своей научной деятельности отдавший дань «институциональному» подходу, опубликовав книгу об истории афинского Совета4, в настоящее время в основном тоже занимается теми аспектами политической жизни, которые не имеют прямого отношения к институтам5. Налицо, таким образом, новый уход в крайность, смена одной односторонности на другую. И это, наряду с несомненными позитивными результатами (оказались фундаментально изученными те стороны афинской политической жизни, # которые ранее пребывали в некоторой тени) опять же чревато своими издержками. Достаточно сказать, что из исследователей афинской истории во второй половине XX в. лишь очень немногие (такие, как В.Эренберг или упоминавшийся Роде) активно и эффективно занимались как институциональными, так и неинституцио-нальными аспектами политической проблематики. Досадно, когда конкретная специализация антиковеда, и без того в силу неизбежности достаточно узкая, еще более суживается, и исследователь, хорошо разбирающийся, скажем, в перипетиях борьбы группировок, начинает чувствовать себя значительно менее уверенно, коль скоро речь заходит о нюансах функционирования той политической системы, той конституции (употребляя этот термин, естественно, в широком значении), в рамках которой эта борьба происходила. Сложившееся подобным образом положение дел не могло, в свою очередь, не вызвать обратной реакции. И такая реакция последовала, в первую очередь, со стороны такого авторитетного ученого, как М.Хансен. В специальной статье «О значении институтов для анализа афинской демократии»6 он справедливо указал на огромную роль политических институтов, особенно органов государственной власти, в демократическом афинском полисе. В отличие от современных представительных демократий, прямая демократия античной эпохи способствовала тому, что подавляющее большинство граждан регулярно (а не от случая к случаю) участвовало в работе этих институтов. В условиях отсутствия или, во всяком случае, весьма слабого развития неинституциональных, не связанных с государством форм общественной жизни последняя была предельно институционализована. Никогда в истории европейских национальных государств, подчеркивает Хансен, политиче- ские институты не значили так много, как в греческом полисе. В частности, изучая политическую элиту демократических Афин, ни в коем случае не следует забывать о том, что эта элита осуществляла свою власть не путем каких-то закулисных манипуляций, как это столь часто бывает в наши дни, когда видимость волеизъявления народа сплошь и рядом оказывается лишь ширмой для решений, принятых на совсем ином, «незримом» уровне, а именно (и только) посредством существующих конституционных институтов. Отсюда, кстати, то колоссальное значение, которое придавалось в общественной жизни ораторскому искусству, риторике. Одним из важнейших талантов, требовавшихся от политического деятеля, было красноречие, умение убедить укомплектованные демосом государственные органы7. Датский ан- тиковед подчеркивает, что возрождение интереса к политическим институтам афинской демократии абсолютно необходимо для лучшего понимания сущности этого исторического феномена. Приведя процитированные выше красивые метафоры («политическая морфология» и «политический синтаксис»), он делает остроумное замечание: для греческого языка (в отличие, например, от английского) характерны относительно простой синтаксис и сложная морфология. Нельзя сказать, чтобы призывы Хансена остались совсем уж «гласом вопиющего в пустыне». Как до выхода его вышеуказанной статьи, так и после него в западной историографии конца XX века периодически появлялись интересные исследования, посвященные различным институтам афинской демократии. Можно отметить, например, монографию Р.Уоллеса об Ареопаге , фундаментальный труд об афинской судебной системе, написанный А.Беджхолдом при участии ряда других авторов9, несколько работ о коллегии стратегов10 и др. Не говорим уже о заслугах самого Хансена: он с такой степенью детальности, как вряд ли кто-либо до него, изучил такой демократический институт, как афинская экклесия, посвятил ряд ^ чрезвычайно принципиальных статей истории дикастериев в Афинах. Однако, на- сколько нам представляется, всего этого пока еще явно недостаточно; приоритетным по-прежнему продолжает являться «неинституциональное» направление, хотя, пожалуй, оно все ближе подходит к самоисчерпанию. Полностью солидаризируясь в этом отношении с М.Хансеном, мы абсолютно убеждены, что возвращение к активному исследованию институциональной стороны демократического афинского * полиса - насущная задача, стоящая ныне перед антиковедами. Сразу подчеркнем, что речь не идет о каком-то шаге назад, в прошлое. Напротив, теперь изучение институтов должно осуществляться уже на новом уровне, с учетом всех результатов, достигнутых представителями противоположного подхода. Особенно важно то, что теперь уже, наверное, всем понятно: полисные институты должны анализироваться не изолированно, а в контексте всей политической жизни в том или ином греческом государстве (в данном случае в Афинах), в контексте, берущемся максимально полно и всеобъемлюще. Иными словами, следует говорить о некоем синтезе ш «институционального» и «неинституционального» подходов, о синтезе, который может вывести антиковедение на новый научный уровень. Все вышеизложенные соображения сыграли значительную роль в определении тематики данной работы, посвященной такому специфическому институту афинской демократии, как остракизм. Нами руководили, в частности, следующие мотивы. С одной стороны, мы видим здесь возможность внести определенный вклад в исследование институциональной стороны политической жизни афинского полиса V в. до н.э., тем более что, хотя остракизм и достаточно активно изучался в мировой антиковедческой литературе, очень многие аспекты его истории и процедуры и по сей день остаются дискуссионными и недостаточно ясными (а в отечественной историографии феномен остракизма вообще почти не исследовался). С другой стороны, это еще и возможность погрузиться, так сказать, в самую среду политической борьбы в Афинах рассматриваемого периода, со всем свойственным ей кипением страстей, переплетением интересов, высоким накалом внутриполитического конфликта. Ведь остракизм играл весьма большую роль в этой политической борьбе, развертывавшейся в афинском полисе. Можно без преувеличения сказать, что «под знаком остракизма» прошел целый большой (и исключительно важный) исторический период, почти совпадающий с хронологическими границами V в. Соответственно, при изучении такого института, как остракизм, постоянно придется обращаться к неинституциональным факторам: к столкновениям различных группировок, к взаимоотношениям политической элиты и массы демоса, к механизмам проявления и формирования общественного мнения в демократическом полисе. Остракизм можно и должно исследовать именно так: на стыке «институ- ционального» и «неинституционального» подходов, конституционной истории и истории политических процессов, в контексте всей общественной жизни. Слово «остракизм», первоначально являвшееся техническим термином с четко очерченным значением, со временем (уже к концу античной эпохи) утратило свою терминологичность. Его употребление у поздних авторов стало куда более широким и расплывчатым, что еще более усугубилось в византийскую эпоху. Не считая ученых эрудитов-лексикографов, старавшихся дать по возможности точное определение остракизма, у подавляющего большинства писателей этого времени слова «остракизм» и «изгнание, ссылка» выступали уже фактически как полные синонимы. Такое положение дел сохранилось и по сей день. Слово «остракизм», употребительное во многих современных языках, совершенно утратило в повседневном обиходе свою специфику и чаще всего объясняется словарями просто как «изгнание, гонение»". В связи с этим, чтобы сделать более ясным предмет настоящего исследования и избежать возможных недоразумений, нам представляется необходимым уже в самом начале работы дать предварительное определение древнегреческого остракизма. Подчеркнем, что это определение имеет чисто рабочий ха-( рактер; оно не претендует на то, чтобы Предвкушать^.шн/ предварять дальнейшие I результаты и вполне может уточняться и корректироваться далее по ходу работы. ^чь Остракизм (в своей «классической» форме, как он функционировал в демо-1ЛРи1% кратических государствах V в. до н.э.) - внесудебное изгнание по политическим v^ ъ- мотивам наиболее влиятельных граждан из полиса на фиксированный срок (в 1 S^ ^ Афинах - на 10 лет), без поражения в гражданских (в том числе имущественных) »>av -ф^ #s правах и с последующим полным восстановлением в политических правах, осуще-<* от ствлявшееся путем голосования демоса в народном собрании при применении осо-$у & бой процедуры (в Афинах - с использованием надписанных глиняных черепков). J« .^Дак можно заметить, среди перечисленных признаков имеются как более, так и ме-&•" нее принципиальные. Кстати, сразу бросается в глаза парадоксальный факт: свое название институт получил, собственно, от совершенно непринципиальной и варьировавшей от полиса к полису черты (6отракю\±6д от батраков, «черепок»). Как известно, например, в Сиракузах с аналогичной целью использовались не черепки, а масличные листья (отчего и сам институт носил там название петализма), однако это, естественно, ни в коей мере не сказывалось на существенных, фундаментальных характеристиках феномена. Каждая конкретная акция по применению остракизма называлась остракофорией (ботракофор'кх, буквально - «несение черепков»). В некоторых контекстах термины «остракизм» и «остракофория» могут далее в тексте работы употребляться как взаимозаменяемые. Главная цель настоящей работы - максимально полное и всестороннее, насколько это возможно при имеющемся состоянии источников, исследование института остракизма в классических Афинах. Данная цель обусловливает стоящие перед нами конкретные задачи. Это - рассмотрение следующих вопросов: о происхождении остракизма, времени, причинах и целях его введения, о процедуре про- ведения остракизма, о функциях остракизма в политической системе афинской демократии и его роли в политической жизни демократического полиса, об основных этапах истории остракизма и причинах выхода его из употребления в конце V в. до н.э. Совокупность перечисленных вопросов определяет структуру исследования. После обзора источников и историографии проблемы мы прежде всего считаем необходимым рассмотреть ряд дискуссионных хронологических проблем, связанных с остракизмом, а именно попытаться с максимально возможной степенью точности датировать известные из источников случаи применения остракизма (глава I). Подобное первоочередное обращение к конкретным хронологическим сюжетам продиктовано тем соображением, что без их предварительного прояснения окажутся весьма проблематичными (а в некоторых случаях - просто невозможными) ответственные и непротиворечивые выводы по ряду проблем более общего характера. Именно к проблемам такого рода мы перейдем в ходе дальнейшего изложения. Глава II будет посвящена вопросам, связанным с происхождением института остракизма в Афинах. Строго говоря, здесь имеют место два блока вопросов, хотя обычно это не осознается специалистами. Во-первых, это вопрос о времени введения остракизма в его «классической» форме, в том его виде, как он существовал в демократическом афинском полисе V в. до н.э. Именно по этому вопросу, на который имеются два основных варианта ответа (введение остракизма либо в ходе реформ Клисфена в конце VI в. до н.э., либо в 480-х гг. до н.э.), имеется обширная литература, он находится в центре дискуссий и т.п. Однако почти никогда не учитывается, что существует еще и другой вопрос: появился ли остракизм на этом хронологическом отрезке сразу в готовом виде, так сказать, «из ничего», или же ранее имели место какие-то иные формы остракизма или аналогичные ему процедуры, предшествовавшие его «классической» форме? На этот вопрос мы также попытаемся ответить. В главе III будут рассмотрены процедурные проблемы, связанные с остракизмом. Наша задача здесь будет заключаться в том, чтобы по возможности дета-лизированно реконструировать на основе источников весь процесс проведения остракизма. При этом наиболее подробно мы остановимся на тех аспектах процедуры, которые являются недостаточно изученными или спорными (например, во- просы о том, что представляет собой цифра 6000, фигурирующая в ряде источников в связи с остракизмом, - требуемый для проведения остракофории кворум или минимальное количество голосов, поданных против одного лица, необходимое для его изгнания; о том, вносились ли в течение V в. до н.э. изменения в закон об остракизме и др.). Предметом исследования в главе IV будут функции остракизма в политической системе афинской демократии и его роль в политической жизни демократического полиса. Поскольку эти функции и эта роль даже в течение того не слишком длительного временного отрезка, на котором применялся остракизм, не оставались неизменными, а претерпевали определенную эволюцию, то можно будет говорить об основных этапах истории остракизма. Именно в этой главе будет необходим особенно интенсивный выход на неинституциональные стороны историко-политического контекста. В частности, будет рассмотрен, помимо прочего, вопрос о борьбе в афинском общественном мнении в период проведения остракофории, о пропагандистских методах, применявшихся заинтересованными сторонами, поскольку судить о таких методах дают возможность надписи инвективного характера, прочитанные на черепках-остраконах. Наконец, последняя, пятая глава работы будет посвящена проблеме выхода остракизма из употребления в конце V в. до н.э. и причин, по которым этот политический институт прекратил свое существование. Несколько слов о методологии. Как мы уже говорили, в высшей степени желательным был бы конструктивный синтез «институционального» и «неинститу- ционального» подходов с учетом позитивных сторон как того, так и другого. В нашем случае это должно выражаться в изучении института в тесной связи с политическими процессами той эпохи и того социума, в рамках которых этот институт существовал. Основной методологической базой работы будет системная концепция полиса как целостного политического и социокультурного организма, все стороны общественной и идеологической жизни которого тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены друг другом, а следовательно - и изучаться должны не изолированно, а целостно, органично. Иными словами, на наш взгляд, следует избегать разрозненного, в отрыве от исторической эпохи, анализа материала; в частности, институт остракизма должен быть предметом углубленного исследования в кон- тексте полиса, как интегральная составная часть его политической системы и политической жизни. Одна из наших задач заключается в том, чтобы продемонстрировать, как изменения общего характера в афинском полисе классической эпохи закономерно оказывали влияние на применение остракизма (введение этого института, более частое или более редкое его использование, выход из употребления). Можно сказать, что предлагаемая нами общая методология ближе всего стоит к концепции "histoire totale", выдвинутой французскими историками школы «Анналов». Мы далеки от примитивного детерминизма, от представления о жесткой обусловленности одних форм общественного бытия («вторичных», «надстроечных») другими («первичными», «базисными»), понимать ли под таким базисом экономические отношения, политическую систему, менталитет эпохи или что-либо другое. По нашему мнению, все эти сферы развивались и эволюционировали как части единой системы, то есть на целостном уровне, в тесной взаимной связи. Применительно к конкретной истории остракизма такой подход влечет за собой, в частности, наше несогласие с распространенным мнением, согласно которому этот институт являлся исключительной принадлежностью демократических полисов. В ходе исследования мы попытаемся показать, что остракизм, - конечно, если не говорить только о его конкретной «клисфеновской» форме, а брать феномен более широко, -не был детерминирован демократией, что он в том или ином виде мог применяться (и применялся) в различных типах полисных устройств (аристократическом, олигархическом и т.п.) и был скорее порождением феномена полиса как такового, нежели какой-то отдельной его формы. В ходе работы, как это обусловлено ее темой, будет проводиться всестороннее исследование остракизма прежде всего в течение его функционирования в демократических Афинах V в. до н.э. Для наиболее эффективного выполнения этой задачи должен быть в полной мере реализован такой подход, как взаимосвязанное изучение различных категорий источников. Применительно к остракизму это особенно актуально, поскольку, как мы увидим при анализе источниковой базы, существуют два основных типа источников об этом институте: а) данные античной нарративной традиции; б) остраконы и надписи на них, т.е. памятники вещественного и эпиграфического характера. Каждая из этих категорий источников обладает своими сильными и слабыми сторонами. Так, главная ценность остраконов заключается в том, что это - памятники, современные рассматриваемой эпохе и безус-ловно аутентичные. С другой стороны, информация, которую они несут, может быть полноценно интерпретирована лишь в свете данных письменных источников, поскольку сами по себе надписи на остраконах кратки, нередко находятся в плохой степени сохранности и, во всяком случае, по большей части не содержат сведений о конкретных причинах той или иной остракофории, о ее историческом контексте. Что же касается нарративной традиции об остракизме, то она, безусловно, значительно более информативна, содержит сведения по ряду важных деталей и нюансов истории этого института. В то же время данные, сохраненные различными античными авторами, подчас противоречивы; в достоверности некоторых из этих данных неоднократно высказывалось сомнение. Цели верификации информации письменных источников в наибольшей степени могут служить как раз остраконы. Таким образом, две вышеназванных категории источников об остракизме в высшей степени удачно дополняют друг друга. Определенное место в исследовании займет сравнительно-исторический метод. Поскольку остракизм обнаруживает определенные черты сходства с архаичными типами изгнания, имевшими религиозный, ритуальный характер (в частности, с изгнанием «козла отпущения», характерным для многих древних культур), нам предстоит коснуться специфики соответствующих ритуалов на широком исто-рико-этнографическом материале и сопоставить их с остракизмом с целью лучшего определения истоков и корней последнего, его характерных черт. Настоящее исследование является итогом продолжавшейся в течение ряда лет работы автора над различными проблемами истории афинского остракизма. Эта работа уже нашла отражение в ряде статей12, и сделанные в этих статьях выводы, естественно, будут нами использоваться. Впрочем, при рассмотрении всех сколько-нибудь принципиальных вопросов мы не станем ограничиваться ссылками на свои предшествующие работы, а будем приводить подробную аргументацию. Не исключаем также и возможности определенной корректировки тех или иных поло- жений, высказывавшихся нами ранее. Примечания 1 Значение «Афинской политик» как источника по истории Афин было сразу же в полной мере оценено и раскрыто Виламовицем в фундаментальном, ставшем классическим исследовании: Wi-lamowitz-Moellendorff U. von. Aristoteles und Athen. В., 1893. Bd.1-2. 2 Berve H. Fttrstliche Herren zur Zeit der Perserkriege // Die Antike. 1936. Bd.12. S.I ff. 3 См., например: Connor W.R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton, 1971; Sealey R. A History of the Greek City States ca.700-338 B.C. Berkeley, 1976; Finley M.I. Politics in the Ancient World. Cambridge, 1983; Mosse С De 1'ostracisme aux proces politiques: le fonctionnement de la vie politique a Athenes // Istituto universitario orientale (Napoli). Annali. Sezione di archeologia e storia an-tica. 1985. V.7. P.9-18; eadem. La democratic grecque. P.,1986; eadem. La classe politique a Athenes au IVeme siecle // AD. S.67-77; Strauss B.S. Athens after the Peloponnesian War: Class, Faction and Policy, 403-386 B.C. Croom Helm, 1986; Ostwald M. From Popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Law, Society, and Politics in Fifth-Century Athens. Berkeley, 1986; Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton, 1989; idem. The Athenian Revolution: Essays on Ancient Greek Democracy and Political Theory. Princeton, 1999; Liftman R.J. Kinship and Politics in Athens 600-400 B.C. N.Y.,1990; Hunter V.J. Policing Athens: Social Control in the Attic Lawsuits, 420-320 B.C. Princeton, 1994; Darbo-Peschanski С Condition humaine, condition politique: Fondements de la politique dans la Grece archa'i-que et classique // Annales: Histoire, sciences sociales. 1996. V.51. №4. P.711-732; Маринович Л.П. Греки и Александр Македонский. М.,1993. С.56-134; она же. Античная и современная демократия: новые подходы. М.,2001. С.54 слл.; KarpyukS. Crowd in Archaic and Classical Greece // Hyper-boreus. 2000. V.6. Fasc.l. P.79-102. Этот перечень работ, данный исключительно exempli gratia, можно было бы еще очень долго продолжать. 4 Rhodes P.J. The Athenian Boule. Oxf.,1972. 5 Например: Роде П.Дж. Кому принадлежала власть в демократических Афинах? // ВДИ. 1998. №3. С.16-26; Rhodes P.J. Political Activity in Classical Athens // JHS. 1986. V.106. P.71-84; Mitchell L.G., Rhodes P.J. Friends and Enemies in Athenian Politics // G&R. 1996. V.43. No.l. P.ll-30. Было бы, впрочем, преувеличением утверждать, что вопросы политических институтов и их эволюции совершенно перестали интересовать Родса. См., в частности: Rhodes P.J. Judicial Procedures in Fourth-Century Athens: Improvement or Simply Change? // AD. S.303-319. 6 Опубликована в книге: Hansen M.H. The Athenian Ecclesia II: A Collection of Articles 1983-1989. Copenhagen, 1989. P.263-269. В современных государствах, как известно, ораторское искусство не играет реальной роли в политической борьбе. Это относится даже к той области, где оно наиболее ярко может проявиться, - к парламентским дебатам. Сколько бы ни блистали парламентарии красноречием, убеждая своих коллег, - проголосует практически каждый из них не по собственному внутреннему убеждению, а по предписанию руководства своей фракции, отражающему результаты того или иного закулисного сговора. В классических Афинах подобная ситуация была заведомо невозможной. 8 Wallace R. W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore, 1989. 9 Boegehold A.L. et al. The Lawcourts at Athens: Sites, Buildings, Equipment, Procedure, and Testimonia (The Athenian Agora. V.28). Princeton, 1995. Ср. нашу рецензию (ВДИ. 1999. №1. C.220-225). 10 Fornara ChW. The Athenian Board of Generals from 501 to 404. Wiesbaden, 1971; Hamel D. Athenian Generals: Military Authority in the Classical Period. Leiden, 1998. 11 Ожегов СИ. Словарь русского языка. 14 изд. М.,1983. С.409. 12 Упомянем наиболее важные из наших статей об остракизме: Суриков И.Е. Острака как источник по истории раннеклассических Афин // АВ. 1995. Вып.З. С. 107-114; он же. По поводу новой публикации острака // ВДИ. 1996. № 2. С. 143-146; он же. К интерпретации острака с северного склона Акрополя // ПИФК. 1998. Вып.6. С.30-33; он же. Остракизм в Мегарах и Херсонесе Таврическом // Проблемы антиковедения и медиевистики: Межвузовский сборник научных трудов. Ниж- ний Новгород, 1999. С.48-52; он же. Институт остракизма в Афинах: проблемы и перспективы изучения // АВ. 1999. Вып.4-5. С.126-143; он же. К историко-хронологическому контексту последнего афинского остракизма // Античность: эпоха и люди. Казань, 2000. С. 17-27; он же. Долгая память о древнем институте (сообщения византийских авторов об остракизме и проблема их достоверности) // Восточная Европа в древности и средневековье: Историческая память и формы ее воплощения. М.,ЕО00. С.137-143; он же. К интерпретации имени Арифрона на острака // ВДИ. 2000. №4. С.73-79; он же. Закон Клисфена об остракизме: к реконструкции некоторых формулировок // ДП. 2000. №1 (6). С. 14-22; он же. Остракизм и остраконы: в Афинах и за их пределами // Hyperboreus. 2000. Vol.6. Fasc.l. P. 103-123; он же. Политическая борьба в Афинах в начале V в. до н.э. и первые остракофории // ВДИ. 2001. №2. С.118-130; он же. Античная нарративная традиция об институте остракизма // Studia historica. Т.2. М.,2002. С.51-74; Молчанов А.А., Суриков И.Е. У истоков остракизма//ВЧОAM. C.252-260. ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА ИССЛЕДОВАНИЯ 1. Нарративная традиция об остракизме Самым ранним античным автором, которого следует упомянуть в связи с остракизмом, является Пиндар. Впрочем, у него мы встречаем еще не прямое со- tj^. общение об этом институте, а лишь реминисценцию, понятную лишь из контекста. Реминисценция эта содержится в VII Пифийской оде великого беотийского поэта, посвященной афинянину Мегаклу, сыну Гиппократа, из рода Алкмеонидов. В 486 г. до н.э. Мегакл, незадолго до того изгнанный из Афин остракизмом, участвовал в Пифийских играх и одержал победу в состязаниях колесниц; по этому поводу и была написана упомянутая ода1. В ее заключительной части (ст. 18 ел.) есть слова: Necc 5' ейтсресуш. xocipco xi- то 5' a%vou.cu, (pGovov d(j,eiP6(a,evov xd каХос epya...2 Под vea ейтграуьа имеется в виду пифийская победа Мегакла; слово же фбоуо? подразумевает, несомненно, его остракизм. Обратим внимание на характерное обстоятельство: уже у Пиндара изгнание остракизмом напрямую связывается с завистью сограждан. У позднейших авторов эта идея, имеющая, как видим, весьма раннее, современное событиям происхождение, станет общим местом3. Если говорить о собственно афинских писателях V в. до н.э., той эпохи, когда в политической жизни использовался остракизм, то приходится признать, что информация об этом институте, содержащаяся у них, оказывается весьма скудной. Ф Несколько реминисценций (опять-таки всего лишь реминисценций) можно обна- ружить у представителей древней аттической комедии: Аристофана (Equ.852 sqq.), Кратина (fr.71 Kock), Платона Комика (fr.187 Kock; возможно, также fr. 153 Kock). Эти пассажи довольно малосодержательны в интересующем нас отношении, и тем не менее они имеют немалое значение, поскольку свидетельствуют об интересе, который проявляли к остракизму комедиографы, являвшиеся, как известно, активными и крайне пристрастными участниками политической и идеологической борьбы своего времени. Для авторов комедий, равно как и для их аудитории, остракизм # был элементом повседневной жизни, чем-то настолько хорошо известным, что об этом не стоило специально и подробно рассказывать. Точно то же можно сказать и об историках V в. до н.э. Геродот очень кратко, буквально мимоходом, упоминает об остракизме Аристида «Справедливого» (VIII.79), а Фукидид - об остракизмах Фемистокла (1.135.3) и демагога Гипербола (VIII.73.3), причем эти упоминания не служат для них поводом к тому, чтобы хоть что-нибудь сказать о самом институте. Характерны, впрочем, слова Фукидида о том, что Гипербола изгнали о\) 5ioc 8uvd\|j,?co<; кои а^коцатос; (po\|3ov, аА,Ха 8ia 7tovripiav mi cdo%\)vr\|v tfjg поХгыс,. Из них вытекает, что ранее, до Гипербола, остракизм применялся, по мнению афинского историка, в отношении людей, чье «могущество и влияние» вызывало страх сограждан4. Ситуация коренным образом изменяется тогда, когда остракизм выходит из употребления. Перелом наступает на рубеже V-IV вв. до н.э. Собственно, только теперь и начинает в полном смысле слова формироваться античная традиция об остракизме. Институт, отошедший в прошлое и продолжавший существовать лишь «на бумаге» (Arist.Ath.pol.43.5), перестал быть понятной для всех очевидностью и нуждался отныне в объяснениях и истолкованиях. Постоянно возраставший в течение IV в. до н.э. интерес особенно к правовой, процедурной стороне остракизма был обусловлен еще и общим увеличением в этом столетии внимания афинян к законодательным, правотворческим и вообще институциональным сторонам политической жизни5. Интересный материал об остракизме содержат, в частности, произведения ораторов IV в. до н.э., и в особенности самого раннего из них - Андокида. Андокид не пользуется в антиковедении репутацией очень достоверного автора; для него характерны весьма вольное обращение с историческими фактами (этим он выделяется даже на фоне других афинских мастеров красноречия, в целом не очень-то скрупулезных в данном отношении) и нескрываемая тенденциозность. Несомненным плодом путаницы является, в частности, упоминание Андокида (III.3) об остракизме «Мильтиада, сына Кимона» (подробнее см. ниже, в гл.1). И тем не менее данные Андокида - раннего автора, еще заставшего в своей молодости остракизм в действии, - заслуживают самого пристального к себе отношения. И прежде всего ^' следует сказать несколько подробнее о IV речи («Против Алкивиада»), входящей в

Список литературы

Цена, в рублях: (при оплате в другой валюте, пересчет по курсу центрального банка на день оплаты)	1425

Скачать бесплатно	24093.doc

Найти готовую работу

ЗАКАЗАТЬ

Обратная связь:

Связаться

Вход для партнеров

Регистрация

Восстановить доступ

Материал для курсовых и дипломных работ

15.04.24 Задачи, условия и этапы организации экспериментальной работы

15.04.24 Критерии качества преподавания

15.04.24 Категория нормы в обучающей деятельности

Архив материала для курсовых и дипломных работ

Ссылки:

Счетчики:

© 2006-2022. Все права защищены.
Выполнение уникальных качественных работ - от эссе и реферата до диссертации. Заказ готовых, сдававшихся ранее работ.