К наиболее дискуссионным проблемам из числа тех, что имели место в истории развития уголовно-правовой науки и характерны на ее современном этапе, относится проблема придания «согласию потерпевшего» значения об­стоятельства, исключающего преступность деяния. Истоки возникновения данной проблемы берут начало в конце XIX начале XX века, а многочислен­ные подходы ученых к ее теоретическому обоснованию и законодательному разрешению имеют сложный и порой противоречивый характер.

Большинство авторов — сторонников расширения субъективных (част­ных) интересов в уголовном праве придерживались и придерживаются мне­ния о том, что назрела серьезная необходимость законодательного регламен­тирования согласия потерпевшего как обстоятельства, исключающего пре­ступность деяния. Взяв за основу субъективный интерес личности, привер­женцы такого подхода пришли к выводу, что согласие на нарушение этого интереса, выраженное другому лицу, может вывести его из-под охраны уго­ловно-правовых норм^[1]. Сторонниками такой позиции на различных этапах становления и развития уголовно-правовой науки являлись: Н.С. Таганцев, С.Е. Познышев, A.A. Пионтковский, H.H. Розин, М.Д. Шаргородский, А.Н. Красиков, В.М. Чхиквадзе, В.А. Блинников, Ю.В. Баулин, С.Г. Келина, М.А. Карабут, Э.Л. Сидоренко, К.С. Широков, В.И. Михайлов, И.И. Карпец и др.

Придерживаясь единой точки зрения относительно правовой природы «согласия потерпевшего», большинство из указанных авторов не сошлось во мнении на предмет того: 1) какой признак преступления «согласие погер- певшего» устраняет (общественную опасность или противоправность); 2) при причинении вреда каким благам «согласие потерпевшего» может исключать преступность деяния; 3) целесообразно ли дополнять Главу 8 УК РФ рас­сматриваемым обстоятельством.

Первый из поставленных вопросов считается традиционным как при обсуждении самого (уже закрепленного в нормах УК РФ) института обстоя­тельств, исключающих преступность деяния, так и «согласия потерпевшего» как гипотетического обстоятельства, исключающего преступность деяния. Размышляя над данным вопросом, А.Н. Красиков отметил, что «обществен­ная опасность и противоправность являются самостоятельными и необходи­мыми признаками преступления как родового понятия, отсутствие хотя бы одного из них ведет к отсутствию преступления в целом»^[2].

Учитывая данное обстоятельство, отметим, что одна группа ученых (например, М.Д. Шаргородский ^[3], И.И. Карпец ^[4], Ю.М. Ткачевский ^[5]) од­нозначно подошла к оценке согласия потерпевшего, рассматривая его как об­стоятельство, нейтрализующее общественную опасность деяния. Другая группа (например, A.A. Пионтковский ^[6], С.В. Пархоменко ^[7], А.И. Санта- лов ^[8]), напротив, увидела в «согласии потерпевшего» способность исклю­чать противоправность этого деяния. Третья группа авторов (например, М.А.

1 то                               1ол               |о»

Карабут, Э.Л. Сидоренко , Ю.В. Баулин , В.А. Елеонский , Батюкова

В.Е.^[9], Дедюхина И.Ф.^[10]) сошлись во мнении, что такое обстоятельство ис­ключает и общественную опасность, и противоправность деяния одновре­менно. С точки зрения И.И. Слуцкого, «согласие потерпевшего» относится к числу обстоятельств, которые исключают общественную опасность и нака­зуемость деяния ^[11].

Поддержки, на наш взгляд, заслуживает группа ученых, полагающих, что «согласие потерпевшего», в первооснове своей, устраняет общественную опасность деяния. Поводом для такого решения явилось то, что при волеизъ­явлении потерпевшего на причинении вреда его правам и законным интере­сам, урон наносится в основном интересам частного, а не общественного ха­рактера. «Если деяние не причиняет вред правам ни одного из членов обще­ства, то общество в целом не может страдать от такого деяния, и это поведе­ние нельзя признать общественно - опасным» ^,85.

В специальной литературе подход к определению перечня прав и инте­ресов, при причинении вреда которым «согласие потерпевшего» способно исключать преступность деяния, характеризуется своей неоднозначностью.

Ученые так и не достигли консенсуса в решении вопроса об отчуждаемости и

неотчуждаемости тех прав, которыми может распорядиться «потерпевший» 186

В словаре русского языка термин «неотчуждаемый» понимается как «не могущий быть отчужденным, отданным в чужие руки, в иное пользова­ние» ^|87.

Примечательно, что в философской науке к перечню неотчуждаемых прав и интересов подходили по-разному. Одни философы включали в него только право на жизнь (Л.А. Фейрбах); вторые дополняли его свободой и ра­венством (Д. Локк); третьи - правом на существование и деятельность; чет­вертые - свободой, совести и мысли (Б. Спиноза); пятые - правами, состав­ляющими условия нравственной природы человека (Ф.В. Бернер) и др.^[12] Конституция РФ 1993 г. предложила более широкий спектр неотчуждаемых прав, провозгласив в качестве таковых право на жизнь, право на свободу, ох­рану достоинства, равенство, свободу совести, вероисповедания, свободу мысли и слова, право на защиту своих прав и др.

Термин «отчуждаемый» согласно словарю русского языка означает «такой, который может быть изъят у владельца, обладателя какого-нибудь права» ^[13]. Что же касается самих отчуждаемых прав, то к ним относятся все иные права, которые «могут приобретаться действиями человека и которые по отношению к нему и его естественной природе носят внешний, навязан­