Быстрый переход к готовым работам
|
1.2. Основные особенности правового регулирования в Европейском союзе общественных отношений в сфере труда и занятостиВидится целесообразным сначала рассмотреть дискуссию о сути юридической природы права Европейского союза в целом. Международное право универсально по своей природе. Тем не менее, на основе различных критериев в его составе выделяются относительно самостоятельные сегменты, например, по принадлежности к географическому региону. Если речь идет о Европе, имеется в виду европейское (международное) право. Однако термин «европейское право» используется в юридической науке в разных значениях. Так, Л.М. Энтин[1] выделяет три возможных интерпретации: (1) совокупность правовых норм национального права стран Европы; (2) совокупность правовых норм, созданных в рамках Европейского союза и Европейских сообществ;[2] (3) совокупность правовых норм международного права, посредством которых регулируются отношения между государствами Европы. A.A. Моисеев предлагает ввести в научный оборот термин «право европейской интеграции».[3] Данный термин, действительно, отражает сущностные характеристики рассматриваемого явления. Однако аргументами «против» являются, во-первых, то, что это создает «загруженность» терминологии; во-вторых, не исключено, что впоследствии интегративный характер утратиться либо его приобретут также какие-либо иные международно-правовые образования европейского континента. Нельзя исключать и то, что Европейский союз путем принятия новых членов может выйти за пределы соответствующего географического региона и термин «европейский» перерастет из географического в геополитический признак. Есть и другие позиции по дебатируемому понятию. Не рассматривая их подробно, следует согласиться с A.B. Созонтовой в том, что термин, «европейское право» наиболее достоверно отражает совокупность правовых норм, созданных совместно европейскими государствами.[4] В данном случае слово «европейское» указывает на географическую принадлежность и на единство правовых норм. Совокупность национальных систем права государств Европы, безусловно, отвечает критерию географической принадлежности, но не отвечает критерию единства. Национальное право каждого из этих государств, несмотря на «генетическую» близость, составляет собственную систему права. Кроме того, намного точнее отражает самостоятельность национального правопорядка каждого из европейских государств термин «право государств Европы». Думается, отсутствует необходимость использования термина «европейское право» для обозначения права Европейского союза и Европейских сообществ, а в связи со вступлением в силу Лиссабонского договора[5] - права Европейского союза, поскольку термин «право Европейского союза» достаточно четко передает свое содержание. Видится правильным использовать термин «европейское право» исключительно для обозначения всей совокупности правовых норм, созданных совместно европейскими государствами. Право Европейского союза является его составной, но не единственной частью. В праве Европейского союза основная специфика наблюдается в надгосударственных началах. Надгосударственность проявляется в наделении международных организаций надгосударственными полномочиями, т.е. полномочиями самостоятельно ограничивать суверенитет своих членов. Между тем, следуя классической доктрине международного права, государство, становясь членом международной организации, передает ей часть своих полномочий, ограничивая таким образом свой суверенитет. Однако, являясь членом международной организации, государство контролирует те ее действия, которые могут оказать на него непосредственное воздействие. Например, международный договор, разработанный международной организацией, как правило, не является для государства обязательным до тех пор, пока путем проведения соответствующих внутригосударственных процедур его обязательность не будет признана этим государством. Это- правило отражает соотношение общей компетенции государства, т.е. компетенции создавать свою собственную компетенцию, и специальной' компетенции международной организации, объем которой напрямую зависит от объема переданных ей государствами полномочий. Надгосударственность (также наднациональность, supranationality (англ.), Supranationalitât (нем.), supranationalité (фр.).) же представляет собой несоответствие данному классическому правилу в том смысле, что международная организация с надгосударственными полномочиями начинает жить своей «собственной жизнью»: она правомочна ограничивать суверенитет своих членов без получения каждый раз на это их согласия. Явление надгосударственности проявляется в наличии у международных организаций таких полномочий, как принятие обязательных для всех членов решений большинством голосов; формирование органов, принимающих такие решения из лиц, формально независимых от национальных правительств, или из представителей не всех государств-членов; принудительное обеспечение выполнения таких решений; прямое действие решений в отношении частных лиц, относящихся к юрисдикции государств- членов. В науке отмечается, что возникновение явления надгосударственности связано с поиском наиболее эффективных решений глобальных проблем в рамках международных организаций.[6] До сих пор легальное определение термина «надгосударственность», а также международно-правовой акт, закрепляющий это понятие, отсутствуют. Однако в 50-е гг. XX в. в оборот вошел смысловой аналог термина «надгосударственность» - «интеграция». Он используется для обозначения совместного осуществления государствами функций, ранее относящихся к исключительной компетенции каждого из них в отдельности. Сам же принцип надгосударственности был задуман как способ контроля за партнерами, обеспечивая тем самым общее повышение уровня предсказуемости и безопасности.[7] Наиболее ярко тенденция интеграции проявила себя именно в отношении Европейского союза. Историю развития Европейского союза можно условно разделить на три основных этапа. Первый этап (1951 — 1993 гг.) связан исключительно с деятельностью Европейских сообществ (Европейское сообщество угля и стали, Европейское сообщество по атомной энергии и Европейское экономическое сообщество, (называемое с 1993 г. Европейским сообществом), которые были созданы как международные организации в целях реализации идеи о создании единой Европы. Именно в деятельности этих организаций появились и развивались надгосударственные черты. Начало второго этапа (1993 - 2009 гг.) связано с вступлением в силу Маастрихтского договора[8] и появлением собственно Европейского союза. На этом этапе Европейский союз существовал наряду с Европейскими сообществами. Маастрихтский договор объединил сообщества, а также ввел новые совместные сферы деятельности на межправительственном уровне. В литературе Европейский союз описывали как своеобразную надстроечную конструкцию, охватывающую право Европейских сообществ (первая опора, надгосударственные черты); совместную внешнюю политику и политику безопасности (вторая опора); совместную политику по делам полиции и правосудия по уголовным делам (третья опора).[9] Понятие «надстроечная конструкция» достаточно наглядно и в этом смысле удобно, однако оно не охватывалось и не охватывается классической доктриной международного права. Создание Европейского союза было мерой переходного периода: в рамках второй и третьей опор были очерчены сферы, которые планировалось постепенно перевести в первую — область с надгосударственными 47 началами. В западноевропейской науке преобладала точка зрения, рассматривающая вторую и третью опору Европейского союза как чистое международное право. При этом положения учредительного договора Европейского союза рассматривались как право координационное. Наличие у Европейского союза статуса международной организации отрицалось.[10] Данная позиция подкреплялась тем, что учредительный договор Европейского союза содержал положения не о праве, а о совместной политике. Он не наделял ' Европейский союз правосубъектностью.[11] Существуют и иные точки зрения. Например, в 2009 г. С.Ю. Кашкин исходил из наличия у Европейского союза правосубъектности, которая делилась на две части. По мнению автора, с одной стороны, в рамках второй и третьей опор в качестве самостоятельного субъекта права выступал Европейский союз в целом. С другой стороны, по вопросам экономического, социального, научного и культурного сотрудничества с иностранными государствами; а также в сфере имущественных отношений стороной выступали Европейские сообщества.[12] Признавая определенную- неясность, думается, факты свидетельствовали все же в большей степени против; чем за наличие у Европейского союза* собственной- правосубъектности и статуса международной организации-. Можно сослаться, например, на* следующий значимый- аспект. В’ одной' из резолюций Европейского парламента было выражено требование Европейского парламента, обращенное к государствам-членам, внести поправку в, учредительные документы Европейского союза м наделить его правосубъектностью.[13] 01.12.2009 г., с,вступлением в силу Лиссабонского договора,[14] начался третий - современный - этап в истории развития Европейского союза. Европейские сообщества прекратили свое существование; а Европейский союз[15] отныне наделен правосубъектностью и статусом международной организации; став единым1 воплощением современной идеи европейской интеграции. Именно ярко выраженная интеграционная идея — надгосударственные начала - выделяет Европейский союз на фоне других международных организаций. Это можно проследить в правилах об объеме компетенции Европейского союза, отражающей степень его правоспособности в рамках имеющейся у него правосубъектности.[16] Территориально компетенция Европейского союза ограничивается территорией его членов. Что касается времени, то те факты, что учредительные договоры Европейского союза не содержат никаких положений об ограничении его компетенции во времени, и что закрепленные в них цели деятельности Европейского союза сформулированы достаточно неконкретно, позволяют сделать вывод об отсутствии ограничений компетенции во времени. В то же время имеются содержательные ограничения предметной компетенции. Ведь Европейский союз обладает только прямо переданной предметной компетенцией. Она может быть как исключительной, так и совместной компетенцией Европейского союза и его членов. Нормами, закрепляющими предметную компетенцию Европейского союза, являются, например, статьи 2 - 6, 26, 50, 114 - 115, 154, 174, 352 Договора о порядке работы Европейского союза.[17] При этом в соответствии с принципом субсидиарности (ст. 5 Договора о Европейском союзе) Европейскому союзу предоставляются дополнительные полномочия в случае, если цели Европейского союза не могут быть достаточно успешно достигнуты его членами по отдельности. Надлежит учитывать: при применении принципа субсидиарности Европейский союз должен опираться на принцип пропорциональности, т.е. соблюдать условия необходимости и достаточности. В связи с предметными ограничениями нельзя не упомянуть о так называемых подразумевающихся полномочиях. Согласно существующей в доктрине международного права теории «implied powers» международные организации обладают полномочиями, прямо не переданными им, но необходимыми для осуществления переданных.[18] Правда, приходится признать, что поскольку нормы о компетенции не всегда имеют четкие формулировки, а по вопросу обоснованности применения принципа субсидиарности на практике довольно часто возникают дискуссии, постольку это приводит к спорам о пределах предметной компетенции Европейского союза. Следующий аргумент, свидетельствующий о наличии надгосударственности, - это специфика юридической силы, порядка принятия и действия, адресатов и обеспечения реализации актов Европейского союза.
[1] См.: Энтин Л.М Европейское право. Право Европейского союза и обеспечение защиты прав человека и правовое обеспечение защиты прав человека. М., 2008. С. 3. ' [2] Использование этой интерпретации в наибольшей степени распространено среди юристов государств- членов Европейского союза. См.: Arndt H.W. Europarecht. Heidelberg, 2006; Hakenberg W. Europarecht. München, 2007. [3] См.: Моисеев A.A Суверенитет государства в современном мире. Международно-правовые аспекты. М., 2006. С. 198. [4] См.: Созонтова A.B. Европейское трудовое право: понятие, основополагающие источники и их значение для трудового права России: Дисс.... канд. юр. наук. Пермь, 2006. С. 16-17. [5] Treaty of Lisbon amending the Treaty 011 European Union and the Treaty establishing the European Community 2007. // СПС Eur-Lex. [6] Моисеев A.A. Указ. соч. С. 164. [7] См.: Там же. С. 147-148. [8] Treaty on European Union, 1992. // СПС Eur-Lex. [9] См. подробнее об этом, например: Hakenberg W. Указ. соч. S. 12 - 17. [10] См.: Arndt Н. W. Указ. соч. S. 34. [11] См.: Arndt и. W. Указ. соч. S. 32. [12] См.: Право Европейского союза / Под ред. С.Ю. Кашкина. М., 2009. С. 99 - 100. Автор раздела - А.О. Четвериков. [13] Resolution of the European Parliament on the relationships between international law, Community law and the constitutional law of the Member States, 27.10.1997. § 16 // СГ1С Eur-Lex. [14] Treaty of Lisbon amending the Treaty on European Union and the Treaty establishing the European Community, 2007. // СПС Eur-Lex. [15] Далее в работе термин «Европейский союз» употребляется в т.ч. в отношении деятельности Европейских сообществ за период до вступления в силу Лиссабонского договора. [16] Статья 47 Договора о Европейском союзе, статьи 335, 340 Договора о порядке работы Европейского союза. См.: Consolidated version of the Treaty on European Union and the Treaty on the Functioning of the European Union, 30.03.2010, 2010/C 83/01. // СПС Eur-Lex. [17] Cm.: Consolidated version of the Treaty on European Union and the Treaty on the Functioning of the European Union, 30.03.2010, 2010/C 83/01. // СПС Eur-Lex. [18] См.: Shaw М. International law. Cambridge, 2003. P. 1195. Подтверждение этой теории нашла свое отражение в практике СЕС. См.: ECJ, Judgment, 29.11.1956, “Fédération Charbonnière de Belgique vs. High Authority of the European Coal and Steel Community”, 8-55. Summary, § 2. // СПС Eur-Lex.
Вся работа доступна по ссылке |
Ссылки: 
Счетчики:
|
