Превышение должностных полномочий

ганом. В-четвертых, это совершение должностным лицом действий, которые ни­кто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать³³¹.

Второй типичный случай совершения преступления, предусмотренного ст. 286 УК РФ, состоящий в совершении действий, на которые имеет право само должностное лицо только при наличии особых обстоятельств, требует анализа. Если под фигурирующими в диспозиции действиями понимать реализацию вла­стных, организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций, то подобное деяние представляет собой незаконное использование должностным лицом своих полномочий, т. е. злоупотребление (ст. 285 УК РФ).

Некоторые авторы утверждают: «...применение оружия является составной частью властных (организационно-распорядительных) функций воинского долж-

332

ностного лица» . Полагаем, что применение оружия и специальных средств само по себе не может представлять собой реализацию властных полномочий. Во- первых, такие действия не являются распорядительными, они не создают юриди­ческих последствий для других; во-вторых, применить оружие в отношении пре­ступника, который угрожает жизни его самого или иных лиц, может любой граж­данин. Вместе с тем представители власти при осуществлении распорядительных полномочий могут предъявлять гражданам требования, которые должны испол­няться. И если ненасильственные способы не обеспечивают их выполнения, воз­можно применение физической силы, специальных средств, а в некоторых случа­ях и оружия. Неправомерное, ничем не оправданное насилие со стороны должностного лица не может представлять собой реализацию каких бы-то ни бы­ло полномочий. Эти действия явно выходят за их пределы. Следовательно, ст. 286 УК РФ содержит запрет не на распорядительные и управленческие, а на имитацию подобных действий неуполномоченным должностным лицом и любые другие действия, которые никто и никогда не вправе совершать.

1.  Рос газета. 2009. 30 окт.
2.  Зателепин О К Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации некоторых преступлений против военной службы// Российский военно-правовой сборник. 2004. №1.                                                                                                            , С. 24.

Поэтому неправильно квалифицировать поведение инспектора лесной охра­ны, который «...в нарушение требований закона разрешил спилить деревья во вверенном ему обходе лесничества...»^[2] как превышение должностных полномо­чий. Судом констатировалось, что подсудимый имеет «прайо проверять докумен­ты на право порубки леса, принимать меры к предотвращению незаконной поруб­ки леса, составлять протоколы (акты) о самовольных порубках леса»^[3]. Следовательно, разрешая порубку, инспектор не вышел за пределы своих полно­мочий, а злоупотребил ими.

Как действия, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе со­вершить, можно характеризовать применение оперуполномоченным М. насилия к К. с целью добиться от него признания в совершении кражи . Возможны и нена­сильственные способы совершения третьего типичного вида превышения долж­ностных полномочий. Как превышение должностных полномочий были квалифи­цированы действия первого вице-губернатора Амурской области К. «По данным следствия, он требовал от фирм и предпринимателей перечислять один процент от оборота на счет жилищного фонда при губернаторе Амурской области за пре­доставление квот на привлечение иностранных работников. Причиненный им ущерб составил около полутора миллионов рублей»^[4]. Требования, которые вице- губернатор предъявлял к предпринимателям, были очевидно противоправными.

В другом случае правильно по ч. 1 ст. 286 УК РФ были квалифицированы дей­ствия дознавателя Т., которые выразились в высказывании угроз в отношении М. при подписании последним фиктивных процессуальных документов по сфальсифи­цированному уголовному делу^[5]. Должностному превышению присуща особая связь между виновным и потерпевшим, о чем пишет Б. В. Волженкин: «Ответст­венность за превышение должностных полномочий наступает лишь в том случае, когда должностное лицо обладало какими-либо полномочиями по отношению к потерпевшему физическому лицу или организации, права и интересы которых существенно нарушены действиями должностного лица»^[6]. Преподаватели Ин­ститута экономики при Дальневосточном университете путей сообщения обрати­лись с коллективным заявлением в следственный комитет. Из заявления следова­ло, что ректор этого института принуждала преподавателей в течение двух лет выставлять положительные оценки своему сыну, студенту этого же вуза. Послед­ний в период с 2005 по 2007 гг. занятия по объективным причинам посещать не мог, так как находился в местах лишения свободы в Испании^[7]. В приведенном примере ректор не использовала непосредственно организационно­распорядительные полномочия, которыми обладала. Принуждение преподавате­лей к выставлению положительных оценок студенту, который фактически экза-

а

мены не сдавал, стало возможным в силу ее должностного положения.

Необходимым условием ответственности за превышение должностных пол­номочий является связь между совершенными лицом действиями и его обязанно­стями по службе. В противном случае любое преступление, совершенное должно­стным лицом, следовало бы рассматривать как превышение. Уложение о наказаниях 1885 г. устанавливало ответственность за применение насилия раз­личной степени интенсивности или оскорбление кого-либо «при отправлении должности» в самостоятельных нормах - ст.ст. 345, 346, 347^[8]. Законодатель тех лет правильно рассудил, что насилие, не связанное с исполнением служебных обязанностей, не может развивать те или иные служебные полномочия, а тем бо­лее - вытекать из них. Должностное преступление может быть совершено только «при отправлении должности».

Приведем пример учета данного критерия современным правоприменителем. По мнению суда, отсутствовали признаки превышения должностных полномочий в действиях милиционера батальона патрульно-постовой службы милиции 3. Зна­комый попросил осужденного оказать воздействие на лиц, употребляющих нарко­тики и притесняющих его. В свободное от службы время 3. произвел личный дос­мотр потерпевших, осмотрел их с целью обнаружить следы от уколов, а затем беспричинно избил. Суд отметил, что, совершая преступление, «...3. не находил­ся при исполнении служебных обязанностей, его действия не были связаны с от­правлением властных полномочий, он руководствовался личными хулиганскими мотивами, применил к К. насилие, чем грубо нарушил общественный порядок»^[9].

Ранее Верховный Суд СССР, исключая норму о превышении из обвинения участкового инспектора Д., признал необоснованной ссылку «...в протесте на то, что убийство Ж. было связано с действиями Л. по службе. Это преступление на­ходится в общей цепи со всеми предшествующими хулиганскими действиями, и по своим мотивам ничем от них не отличалось. Проверка документов в данном случае была лишь поводом для хулиганского приставания к гражданам, о чем свидетельствовали и все совершенные Л. при этом действия»^[10].

Превышение должностных полномочий представляет собой очевидно непра­вомерные действия, связанные с выполняемыми субъектом служебными задача­ми. Не могут квалифицироваться по ст. 286 УК РФ действия, хотя и совершенные в служебное время, но не имеющие отношения к компетенциям виновного. Так, следователь 3. избрал С., обвиняемому в незаконном хранении наркотиков, меру пресечения в виде подписки о невыезде. При возвращении принадлежащих ему 368 руб. он взял у С. деньги в сумме 50 (пятьдесят) рублей одной купюрой для личных нужд. Верховный Суд Республики Бурятия квалифицировал действия следователя по ч. 1 ст. 285 УК РФ, пояснив, что «...деяние причинило существен­ный вред интересам общества и государства в виде подрыва авторитета правоох­ранительных органов»^[11]. При этом в приговоре обосновывалось злоупотребление служебным положением, а не полномочиями. Президиум Верховного Суда Рос­сийской Федерации в части, касающейся осуждения следователя по ч. 1 ст. 285 УК РФ, производство по делу прекратил, отметив, что подрыв авторитета органов власти сам по себе не является существенным вредом и не свидетельству­ет о наличии в действиях 3. данного состава преступления.

Действительно, в приведенном примере следователь использовал должност­ное положение, но его поведение не имело никакой связи с решением служебных задач. В действиях 3. присутствуют все признаки грабежа. ^«Открытым хищением чужого имущества, предусмотренным ст. 161 УК РФ, является такое хищение, ко­торое совершается в присутствии собственника или иного, владельца имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его дей­ствий, независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет»^[12]. Ситуация совершения грабежа должностным лицом, которое для об­легчения посягательства использует свое служебное положение, позволяет поста­вить вопрос о необходимости корректировки предусмотренного в УК РФ обстоя­тельства, отягчающего наказание. Так, пункт «м» ч. 1 ст. 63 УК РФ в качестве отягчающего наказание обстоятельства предусматривает совершение «преступле­ния с использованием доверия, оказанному виновному в силу его служебного по­ложения или договора». Считаем, что в данном случае не следовало ограничивать использование служебного положения конкретным способом.