---

Историко-правовые предпосылки формирования и современные тенденции развития института персональных данных в Российской Федерации

Современная концепция прав и свобод человека и гражданина, частью

♦

которой является право на неприкосновенность частной жизни, явилась следствием длительного исторического развития не только правовых норм, по и правопонимания в целом.

Личные права, в число которых входят право на информацию, а также право на неприкосновенность частной жизни, принято относить к так называемому первому поколению прав (в соответствии с историческими этапами утверждения прав). Категория «личные права» означает наличие у субъекта таких правомочий, которые обеспечивают его автономию, приоритет внутренних, индивидуальных ориентиров . Кроме того, как отмечает И. Берлин, «отличительной особенностью этой группы прав является ТО, ЧТО 01111 опираются на концепцию негативной свободы (свободы «от»), предполагающую отсутствие принуждения, возможность действовать по собственному выбору, не подвергаясь чьему-либо вмешательству, прежде всего, со стороны государства»^[1].

Национальное американское, европейское законодательство, а также законодательство иных стран в сфере рассматриваемых правоотношении складывалось, начиная с 70-х гг. XX века, и изначально основывалось на желании граждан защитить информацию о своей частной жизни от третьих лиц, гарантировать ее неприкосновенность. Дальнейшее развитие техники и информационных правоотношений в целом поставило перед государством новые задачи - определить место информации персонального характера в системе информационных ресурсов, используемых в различных сферах социальной жизни, а также предоставить гражданам возможность принятия адекватных мер по ее защите.

В Российской Федерации процесс включения в правовую систему института персональных данных начался существенно позже указанного периода и основывался в большей степени на европейском, нежели американском, опыте.

Прежде чем привести краткий анализ американской и европейской моделей защиты персональных данных и, в частности, процесса их возникновения и развития, представляется важным подчеркнуть следующее. Рассматривая в настоящей работе правовые нормы, регулирующие оборот персональных данных, как самостоятельный институт информационного права, следует, прежде всего, отметить, что указанный 'термин является одним из наиболее часто употребляемых в юридической литературе и толкуется, как правило, как совокупность правовых норм, регулирующих определенную группу взаимосвязанных общественных отношений ”.

По нашему мнению, следует согласиться с И. П. Корякиным, выделившим следующие признаки правового института: однородность

фактического содержания, юридическое единство правовых норм, нормативная обособленность, полнота регулируемых отношений .

Действительно, общественные отношения, связанные с оборотом персональных данных, представляются нам одной из обособленных групп информационных правоотношений, специфика которых связана с предметом -

³² Указанной позиции придерживается большинство теоретиков права. См.: Марченко М. Н. Теория государства и права : учеб. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. С. 562; Теория государства и права : учебник / А. С. Пиголкни, А. И. Головистикова, Ю. А. Дмитриев; иод рел. А. С. Пиголкина, Ю. А. Дмитриева. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Высшее образование, Юрайт - Издат, 2009. С.464 и др.

² Корякин И. П. Отрасль права и институт права : Акссология цивилитарного права // Вес 1 ник Карагандинского юридического института Министерства внутренних дел Республики Казахстан. 2004. Выпуск 2(10). С. 153-154.

информацией ограниченного доступа, призванной идентифицировать физических лиц (персональными данными). Последнее также связано с необходимой, естественной корреляцией особенностей регулируемых

и                                                                                                                                                                   24

отношении, «отличающихся качественным единством» , в рамках целостной системы правовых институтов, объединяемых отраслью права - информационного права.

При этом нормы, входящие в рассматриваемый правовой институт, образуют единый комплекс, в состав которого входят не только общие правовые принципы обращения информации персонального характера, но также целый нормативный массив, детально регламентирующий указанный процесс, что позволяет говорить о наличии специального правового режима персональных данных.

Нормативная обособленность института персональных данных выражается в совокупности правовых актов, регламентирующих персональные данные, и, в первую очередь, специального федерального закона. Кроме того, наличие в составе указанной совокупности разнообразных правовых норм - дефинитивных, управомачивающих, запрещающих и др. - говорит об их единой цели - максимально подробно и эффективно урегулировать общественные отношения, связанные с оборотом персональных данных.

В подтверждение указанного тезиса можно привести слова В. С. Якушева, который отмечал, что в качестве юридического признака правового института «выступает такая совокупность норм, которая опирается на норму (нормы) закона, закрепляющую основное отношение (определяющую его участников, содержание, предмет, результат и др.). Эта норма (нормы) служит

ОС

правовой основой формирования института как совокупности норм»^- .

Последнее особенно важно ввиду того, что гармонично развитый правовой институт, будучи первичной структурной единицей отрасли, ее первоосновой, обеспечивает надлежащую реализуемость правовых норм, а

³⁴ Рассказов Л. П. Теория государства и права : учебник для вузов. - 2-е изд. - М.: РИОР, 2009. С. 464. ^2І Якушев В. С. О понятии правового института // Правоведение. 1970. № 6. С. 64.

значит, и эффективное воздействие закона на регулируемые им общественные отношения. Бесспорно, именно через развитие правовых институтов происходит совершенствование отдельных отраслей права и законодательства и целом.

Более того, на наш взгляд, институт персональных данных, несмотря на свою новизну (в рамках российского правопорядка), является достаточно мобильным и динамично развивающимся. Так, в ФЗ «О персональных данных» за время его действия по настоящий момент четырежды вносились поправки, последние из которых были связаны с вступлением в силу Федерального закона от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» , а также проведением в октябре 2010 года Всероссийской переписи населения в соответствии с Федеральным законом от 25 января 2002 г. № 8-ФЗ «О Всероссийской переписи населения» . Способность закона «реагировать» на изменения в действующем законодательстве и постоянно меняющуюся социально-политическую обстановку, безусловно, подтверждают его статус действенного регулятора общественных отношений.

Таким образом, по нашему мнению, можно с уверенностью говорить о персональных данных как о самостоятельном правовом институте, действующем в рамках отрасли информационного права.

Возникновение права на уважение частной жизни как более широкой но смыслу категории, ставшей в последующем основой развит« самостоятельного правового института - персональных данных, традиционно принято связывать с XVIII веком, когда в рамках Билля о правах была принята Четвертая поправка к Конституции США, защищающая личные бумаги и вещи человека от произвольного вторжения. Однако первое официальное заявление о наличии в США права на частную жизнь как такового было сделано значительно позже, в 1928 году, судьей Верховного суда США Луисом Брандейзом.

Еще за сорок лет до этого, в 1890 году Л. Д. Брандейз в соавторстве с С. Д. Уорреном опубликовал статью «Право на частную сферу» («Right ю

•                      ОЙ

privacy»)" , в которой было заявлено о праве человека «быть оставленным в покое» («the right to be left alone»). Авторы статьи, в частности, отмечали: «Напряженность и сложность жизни, присущие развивающейся цивилизации, приводят к необходимости иметь убежище от внешнего мира, так что уединение и приватность становятся для человека более значимыми; однако современное предпринимательство и технические нововведения, вторгаясь и его частную жизнь, причиняют ему душевную боль и страдания, гораздо более серьезные, нежели те, которые могут быть причинены простым физическим насилием».

Основоположники американской доктрины об охране права на частную жизнь рассматривали прайвеси как следствие трансформации права собственности, что в последующем в значительной степени отразилось па развитии и применении данного права. В последующем концепция прайвеси, выработанная общим правом США, стала основой для признания международной практикой таких видов правонарушений, как нарушение уединения лица, обнародование фактов, относящихся к частной жизни лица, присвоение имени и изображения лица, вторжение в частное владение и т.п. Это стало, несомненно, революционным шагом, поскольку до этого момеша право защищало, преимущественно, типичные имущественные интересы и не склонно было признавать категории морального вреда и нематериальных благ.

Верховному суду США понадобилось более 70 лет, чтобы признай ь принцип, в соответствии с которым человек мог защитить свое право па частную жизнь, если доказывал, что имел основания рассчитывать на него. Указанный принцип американские суды признали прецедентным путем (Мсует V Nebraska (1923), Buck v Bell (1927), Griswold v Connecticut (1965), Stanley v Georgia (1967), Katz v United States (1967), Buchanan v Batchelor (1970), Roe v Wade (1973) и др.)^[2].

С развитием информационных технологий и средств для сбора, хранения и обработки данных существенно возросли внимание и интерес к проблеме информационной неприкосновенности личности.

Сегодня в рамках американской модели защиты персональных данных государство минимально вмешивается во взаимоотношения между субъектами, оставляя регулирование взаимоотношений, например, между гражданином и компанией, им самим. Акцент делается на саморегулирование отраслей при отсутствии национального «всеобъемлющего» закона о защите персональных данных.

В настоящее время в США на прямое правовое регулирование оборота персональных данных направлены следующие акты: Закон «О защите персональных данных» (1974 г.), Закон «О защите видеоизображений» (1988 г.) и пр. Кроме того, косвенное регулирование защиты прайвеси осуществляется и на уровне законов отдельных штатов (например, Закон штата Калифорния «О защите от папарацци» 2009 г.).

Указанные и иные законы США предусматривают безусловный запрет на коммерческое использование персональных данных без разрешения их субъекта, на разглашение правительственными ведомствами информации, касающейся частных лиц, а также предоставляют гражданам право знакомиться, снимать копии и вносить исправления в их личные дела, хранящиеся в архивах государственных учреждений. При этом следует отметить, что сегодня среди американских юристов все чаще высказываемся мнение о большей эффективности защиты персональных данных через право собственности путем использования частноправовых институтов, нежели через ] губл и чно-правовые составляющие^[3].

Европейская же модель защиты персональных данных, в свою очередь, предусматривает наличие национального законодательства о защите частной жизни и/или персональных данных и специального государственного надзорного органа, который контролирует его исполнение.

Профильные законы о защите персональных данных действуют в следующих государствах: Великобритания - Закон «О защите информации» (1998 г.); Венгрия - Закон «О персональных данных и о публикации данных, представляющих общественный интерес» (1992 г.); Германия - Закон «О защите персональных данных» (1977 г.); Испания — Органический закон «О защите персональных данных» (1999 г.); Франция - Закон «Об информатике, картотеках и свободах» (1978 г.); Швеция — Закон «Об охране информации» (1973 г.); Япония — Закон «О защите персональной информации» (2003 г.) и

Специальные контрольно-надзорные институты в сфере защиты прав субъектов персональных данных введены во многих зарубежных государствах и эффективно действуют на протяжении нескольких десятилетий. От других государственных органов их, как правило, отличают независимость и подотчетностью правительству страны.

 

---

^[1] Берлин И. Две концепции свободы И Современный либерализм. М., 1998. С. 19-20.

^[2] Fisher L. American Constitutional Law. N. Y., 1990. P. i 143-1157.

^[3] Icelandic Supreme Court Holds That Inclusion of an Individual’s Generic Information in a National Database Infringes on the Privacy Interests of His Child. Gupmundsdyttir v Iceland, №151/2003 (Nov. 27, 2003) (Ice.) // Harvard Law Revue. 2004. Vol. 118. № 6. P. 810-817.

 

 

Вся работа доступна по ссылке  http://mydisser.com/ru/catalog/view/30803.html