Каждый язык имеет свои универсальные и специфические особенности при отражении картины мира. Это относится и к осуществлению в языке одной из наиболее важных категорий - категории количества.

Категория числа в монгольских языках обычно представляется традиционным делением имени существительного на единственное и множественное число. Между тем значения этих форм в разных языках во многом не совпадают с привычными представлениями. Особенность и своеобразие числа имени существительного в монгольских языках отражены в основе - это отсутствие в ней, как правило, каких бы то ни было грамматических признаков, например: алим «яблоко», ус(ун) «вода», хонь «овца».

В середине XIX века А.А.Бобровников [1849] заметил, что «иногда не
множественное число происходило от единственного, а единственное число
от множественного, иногда и множественное, и единственное число
произошли, кажется, от корня, который в отношении числа был безразличен,
например,   сличая   слова   нэхвр           «друг»,   нвхвд   «друзья»,   нвхврлвх

«дружить», можно заключить, что корень был «ex©- [Бобровников 1849, с. 85-87], которое следует понимать как способность основы имени выражать единичный предмет и множество предметов.

Немаркированность основы имени влечет за собой важные в лин­гвистическом аспекте грамматические последствия, которые сказываются на разных сторонах грамматического строя монгольских языков, а также на семантике самой монгольской основы. Поскольку основа имени не имеет никаких морфологических признаков, то она, выступая в своем чистом виде, сама по себе индифферентна к числу, например: чон «волк и волки вообще», мод «дерево и деревья вообще». Однако эти основы не исключают при опре­деленных условиях возможность выражать единичные  предметы и тем

19

самым противостоять множеству предметов, составляя с ней особого рода коррелятивную пару.

Категория числа рассматривалась с зарождения монголоведения по принятой для индоевропейских языков схеме «единственное число-множественное число». На основе этой схемы грамматическое число основы имени представлено в таких известных трудах XIX века по монгольским языкам, как «Грамматика монгольского языка» [1832] Я.Шмидта, «Краткая грамматика монгольского книжного языка» [1835] О.М.Ковалевского, «Грамматика калмыцкого языка» [1847] А. Попова, «Грамматика монгольско-калмыцкого языка» [1849] А.А. Бобровникова. Значения числа основы имени в этих трудах затрагивались крайне редко. Авторы первых грамматик описывали монгольские языки с помощью понятийного аппарата, выработанного на материале индоевропейских языков. Образцом грамматики любого иностранного языка служили греческие и латинские грамматики или грамматики родного для автора языка. Такой метод описания монгольских языков вел к переносу на эти языки понятий и категорий иносистемных языков (склонения, спряжения и т. д.). В результате в монгольских языках были обнаружены грамматические категории, присущие индоевропейским языкам, и не замечены специфические монгольские.

Когда монголоведение стало приобретать статус самостоятельной науки, ученые начали осознавать и отмечать своеобразие и особенность строя монгольских языков в сравнении с другими индоевропейскими языками, включая древний и классический языки.

Еще в середине XIX века А.А.Бобровников [1849, с.85-87] сделал замечание по поводу того, что основа имени способна выражать и единичный предмет и множество предметов.

Несколько позднее В.Л.Котвич в своих «Лекциях по грамматике монгольского языка» [1902], «Исследованиях по алтайским языкам» [1962] в

20