При любом подходе к отбору и способу организации доказательств защитник должен избегать заведомо некорректной аргументации как наибольшей опасности. Сомнительного свойства доказательства опасны для подсудимого и всегда очень заметны. Судьям, в силу их профессионального опыта, нетрудно разобраться в качестве предлагаемых доводов. Недопустимые способы аргументации хорошо известны.⁸⁵ Если они появляются в защитительной речи, то их, скорее всего, следует расценивать как

о/

свидетельство    безнравственности       применяемых    защитой    методов    и    слабости процессуальной позиции адвоката.

Действительно, зачем петь дифирамбы составу суда и дискредитировать прокурора, если под рукой есть железная цепь неопровержимых доказательств? Существуют вполне определенные критерии некорректности доказательства: "Аргументация будет некорректной, если не соблюдаются требования, относящиеся к процедурам обоснования, к процессам коммуникации, к моральным качествам аргументирующего и т.п." ⁸⁷ Некорректным может оказаться и метод аргументации, если он не соответствует имеющемуся доказательному материалу.

Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. М., 1998, с. 89 ³⁵ Некоторые некорректные приемы аргументации, применяемые довольно часто, получили собственные имена. Например, аргумент к аудитории - попытка опереться на мнения, чувства и настроения аудитории вместо обоснования тезиса объективными доводами. Аргумент к личности - приписывание оппоненту недостатков, реальных или мнимых, представляющих его в смешном свете, бросающих тень на его умственные способности, подрывающих доверие к его рассуждениям. Даже если упреки в адрес оппонента справедливы, этот прием некорректен, поскольку меняет плоскость аргументации. Из того, что человек допускал какие то промахи, вовсе не следует, что к сказанному им сейчас надо отнестись с недоверием. К числу аргументов к личности можно отнести и случаи, когда, например, адвокат с целью опровержения какого то обвинения подчеркивает достоинства подзащитного. Аргумент к массам, называемый также демагогией; Аргумент к человеку - использование в поддержку своей позиции оснований, выдвигаемых противной стороной в споре или вытекающих из принимаемых ею положений. Такого рода довод является нечестным только в том случае, когда человек, прибегающий к нему, сам не разделяет данного убеждения и только делает вид, что он присоединяется к общей платформе. Аргумент к тщеславию - расточение неумеренных похвал противнику в споре, в надежде, что тронутый комплиментами, он станет мягче и покладистей. Аргумент к несмелости или к авторитету - обращение в поддержку своих взглядов к идеям и именам тех людей, с кем оппонент не смеет поспорить, даже если они, по его мнению, неправы. Аргумент к силе; аргумент к незнанию, или невежеству - ссылка на неосведомленность, а то и невежество оппонента в вопросах, относящихся к существу спора; упоминание таких фактов или положений, которых никто из спорящих не знает и не в состоянии проверить. Аргумент к жалости - возбуждение в другой стороне жалости и сочувствия. Недопустимы в аргументации и такие уловки, как умышленный уход от темы, длинные разглагольствования о вещах, не имеющих никакого отношения к обсуждаемым вопросам, попытки запутать основную мысль в чаще всяких деталей и подробностей, чтобы затем незаметно направить внимание аудитории на то, что кажется выигрышным, и т.п. // Ивин А.А. Основы теории аргументации М. 1997 сс.311-313

⁸⁶Несостоятельные доводы Я.С. Киселев вполне обоснованно характеризует как безнравственные // Киселев

Я.С. Этика адвоката Л. 1974 с.93

⁸⁷ Ивин А.А. Основы теории аргументации МЛ 997 с. 294-295

56

Метод аргументации зависит, прежде всего, от характера аргументов. Различают дедуктивный и индуктивный способы доказательства. Аргументы весомые, но немногочисленные предполагают дедуктивную логику их организации. Обилие косвенных доказательств располагает оратора к индукции. Иногда необходимо совместить в одной речи дедуктивный подход (для организации непосредственных доказательств) и индукцию (для доказательств косвенных).

Но целью аргументации всегда будет система доказательства. Идеальным вариантом является ситуация, охарактеризованная Г.М. Резником, применительно к позиции обвинителя: "Когда в системе доказательств объединены самые разнообразные улики, обладающие различной силой, но указывающие на один общий тезис, крайне трудно поверить, что совпадение такого большого числа подробностей произошло случайно". Цель защитника - уличить обвинение в несправедливости и ошибке; соответственно, система доказательств защиты должна показывать несоответствие общего тезиса обвинителя аргументам, подтверждающим этот тезис, и, наоборот, подчеркивать системность аргументации в пользу подсудимого.

Важно иметь в виду, что особенную опасность для защиты таят в себе "специфические, неожиданные улики, которые чрезвычайно редко встречаются в жизни вне связи с совершением преступления (наибольшую информативность несут маловероятные события)". Такого рода обвинительный материал можно опровергнуть только в результате большой предварительной работы на судебном следствии, если, конечно, есть основания полагать, что деятельность защиты в этом направлении не усугубит положение подсудимого.

На невозможное посягать не следует. Если подсудимый был арестован в городе, приехать в который иначе, чем для совершения конкретного преступления, он не мог (например, кража конкретной вещи, месть, при наличии соответствующих мотивов, сокрытие следов преступления и т.п.), то нужна либо очень сильная альтернативная

⁸⁸ В дедуктивном умозаключении связь посылок и заключения опирается на закон логики, в силу чего заключение с логической необходимостью вытекает (логически следует) из посылок. Такое умозаключение всегда ведет от истинных посылок к истинному заключению.

В индуктивном умозаключении посылки и заключение не связаны между собой законом логики и заключение не следует логически из посылок...Убедительность индуктивных обобщений зависит от числа приводимых в подтверждение случаев. Чем обширнее база индукции, тем правдоподобнее умозаключение. Но иногда и в подобной ситуации индуктивное обобщение бывает ошибочным....Наиболее важным и вместе с тем универсальным способом индуктивного подтверждения является выведение из обосновываемого положения логических следствий и их последующая опытная проверка. Подтверждение следствий оценивается при этом как свидетельство в пользу истинности самого положения. // Ивин А.А. Основы теории аргументации МЛ 997 с.37

Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств МЛ 977 с.75 Там же с.77

57

версия, либо позиция обоснованного сомнения в других значимых доводах обвинителя. Альтернативная версия будет убедительна только при наличии очевидной логики фактов. Усомниться в правоте обвинения не столь сложно, но и здесь фактический материал очень важен. Если судебное следствие не дало защитнику такого материала, то надеяться остается на работу с квалификацией преступления, смягчающими обстоятельствами и процессуальными нарушениями. Суду в такой ситуации "все ясно".

Анализ аргументации прокурора позволяет сосредоточиться на тех позициях его речи, которые могут показаться сомнительными не только защитнику, но и составу суда, либо объективно не соответствуют реальности. Индуктивный метод обвинителя, как правило, более уязвим для опровержения. Достаточно усомниться в наличии непременной взаимосвязи между приводимыми косвенными доказательствами и основным тезисом, чтобы индукция полностью утратила всю свою убедительность.

Взаимосвязь и последовательность расположения доводов требует рационально-логической очевидности. Вес аргумента определяет его положение и значимость в системе речи. Квинтиллиан советовал сильные доводы излагать порознь, а слабые совокупно, и всегда помнить о том, что важно не количество доводов, а их весомость.⁹¹ Он же впервые обращает внимание на процессуальную полноценность аргументации, утверждая, что "последнее прибежище в тяжебном деле, коего ни отрицать, ни защищать нельзя, есть незаконность доноса".⁹²

Аргументы по существу дела более предпочтительны, чем аргументы от общих мест. Именно они определяют логическую основу большинства судебных речей. Аргументировать надо ясно и точно, так, чтобы внимание суда фиксировалось, прежде всего, на главном. Если возможно сказать красиво, то это следует сделать там, где

⁹¹ Марка Фабия Квинтиллиана двенадцать книг риторических наставлений", ч.1 Спб.1834 с.382 ⁹²Тамжес.391;

В реалиях современного процесса это означает, что даже в том случае, если имеется внушительный материал о процессуальных нарушениях, не стоит делать его основой построения аргументации, если нет полной уверенности в том, что для суда эти нарушения станут основанием к закрытию дела. Этический контекст такого подхода, связан, прежде всего, с вопросами репутации подсудимого и уважения защитником нравственного чувства судей. Трудно представить себе судью, закрывающего дела по такого рода основаниям и не испытывающего при этом сомнений в собственной моральной правоте. Не всегда прекращение дел на чисто формальных основаниях, по "букве закона" является для судьи желательным. Следовательно, если у суда есть возможность игнорировать аргументацию защитника "от процессуальной нормы", то, скорее всего, так и произойдет. Другое дело, если, доказывая наличие грубого нарушения процессуального закона, защитник убедит суд и в том, что несправедлива суть обвинения, покажет взаимосвязь между процессуальной и фактической ошибкой, сомнительностью и недопустимостью доказательства. При отсутствии надежных юридических аргументов "от буквы закона" вполне уместны доводы от нравственности и здравого смысла, пафос сочувствия подсудимому и рассуждения о последствиях неблагоприятного для него решения. Имея формальные основания закрыть дело, несправедливое с точки зрения морали и здравого смысла, суд, скорее всего, это сделает.

58

демонстрируются  основополагающие доводы,  излагаются  наиболее  значимые  факты, подчеркиваются причинно-следственные связи.

Там, где фактическая и юридическая доказательность совпадают с точным и образным их выражением, можно говорить о юридической выразительности. Этот термин был впервые употреблен П.Сергеичем,⁹³ и относится как к отдельным словам и фразам, так и к единому целому речи. Юридическая выразительность совмещает доказательность с точным и образным словоупотреблением. Для аргументации это очень важное свойство. Логичное и последовательное расположение доводов будет отчетливо видно только в том случае, если логика и последовательность вырастут из живой материи речи рельефом фигур, тропов, общих мест и других красноречивых свидетельств важности, силы и благородства мысли.

Хорошо, если вес доказательства соответствует его художественному масштабу в речи. Как правило, ум слушателя очень внимательно и придирчиво относится не к сильным, а к сравнительно слабым сторонам аргументации. Их надо видеть, прежде чем произносить речь, и отводить им место где-нибудь в тени более значимых и изящно формулируемых мыслей, на "равнине" повествования и "у подножия" самых приметных истин. Доводы, убедительная сила которых относительна и неочевидна, могут занять место в речи только в случае их необходимости для системного изложения аргументации. Замечено, что адвокату не следует говорить о своих сомнениях, указывать на недостаточную убедительность доказательств, чтобы не подорвать доверие суда к центральным доводам защиты.⁹⁴

Не следует относительной силы доводы "смешивать и сгонять в середину речи", как это советовал делать Цицерон ⁵. Мы далеко не всегда близко знакомы с судьей и редко обладаем проницательностью гадалки. А вдруг судейское убеждение возникает именно из тех посылок, которые нам представляются относительными по своей силе? Можно, например, организовать все доказывание вокруг общего места проблемы отцов и детей и не знать, что все трое судей в юности были вполне благополучны именно в этом отношении.  Какие  аргументы они не только поймут,  но  и  прочувствуют сердцем?

⁹³ "Надо знать цену словам. - пишет П.Сергеич. - Одно простое слово может иногда выражать все существо
дела, с точки зрения обвинения или защиты; один удачный эпитет иной раз стоит целой характеристики.
Такие слова надо подметить и с расчетливой небрежностью несколько раз уронить их перед присяжными;
они сделают свое дело. Это можно было бы назвать юридической выразительностью и это очень выгодное
качество для законника. Мне пришлось слышать подобный пример в устах молодого оратора. Подсудимый
обвинялся в убийстве; его защитник сказал: он не метил в сердце, он не бил и в живот, он попал в пах. Одно
простое слово ясно указывает на отсутствие определенного умысла у подсудимого. Если вместо "попал"
сказать "ударил", вся фраза теряет свое значение". // Сергеич П. (Пороховщиков П.С.) Искусство речи на
суде. Тула, 1999 с. 41

⁹⁴ Абушахмин Б.Ф. Коллизионная защита //Проблемы российской адвокатуры МЛ 997 с. 194

⁹⁵ Цицерон М.Т. Об ораторе //Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. М.,1972, с.193