Место просьбы в системе семантических типов побуждения

Интерес к побуждению и его специфике в современном языкознании очень велик. В первую очередь это связано с изменением теоретических установок в лингвистике и ориентацией на изучение субъективной стороны языка. Исследование побуждения с позиции прагматики предоставило лингвистам возможность обратить внимание на функциональную сторону этого языкового явления и рассмотреть его, учитывая «комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в коммуникации, ситуацией общения» [160, 389-390].

Весомый вклад в изучение побуждения внесли такие исследователи, как А.В. Прокопчик, 1955; Д.Н. Шмелев, 1955; А.М. Пешковский, 1956; М.Ш. Емасова, 1656; А.В. Немешайлова, 1961; Е.Я. Гаршина, 1968; И.С. Андреева, 1971; В.С. Храковский, А.П. Володин, 1986; А.В. Дорошенко, 1986; Н.Н. Никитина, 1987; Р.М. Богданова, 1990; Е.И. Беляева, 1992; Ц. Саранцацрал, 1993; А.И. Изотов, 1998; Е.А. Филатова, 2002; О.Ю. Цветков, 2002; Н.М. Хабирова, 2004; В.Г. Куликова, 2005; К.С. Неустроев, 2008; Г.К. Жумагулова, 2008; А.Ю. Маслова, 1998, 2009 и другие.

В первой половине 20 века в зарубежной романистике побуждение не являлось объектом изучения. «Это объясняется, в первую очередь, тем, что в период господства логической школы в языкознании побудительному предложению отказывали в праве называться предложением, так как считали, что оно не выражает суждения» [36, 6]. Позднее лингвистами было переосмыслено отношение к такой категории высказываний. Но побудительные предложения продолжали иметь второстепенное значение по сравнению с другими типами предложений. П. Гиро связывал отсутствие интереса ученых к побуждению с его формальными характеристиками, поскольку основным средством его выражения является императив, отличающийся «семантической, морфологической и конструктивной ограниченностью» [151, 43].

Действительно, французский императив имеет специфические формы, что вызывало двойственное отношение к нему. Одни языковеды (Г. Гийом, 1968; Ж. Дамурет и Е. Пишон, 1934) утверждали, что императив не может считаться наклонением, так как его грамматические формы - это формы настоящего времени индикатива или сюбжонктива, обладающие различной дистрибуцией, в зависимости от которой могут пониматься как Present de l’lndicatif / Present du Subjonctif или как Imperatif. Ж. Дамурет и Е. Пишон считали, что функции императива, употребляющегося только в диалоге, категорически отличаются от функций остальных форм глагола и не могут составлять с ними одну категорию [147].

Другие лингвисты, основываясь на семантическом критерии, считали, что императив может рассматриваться среди косвенных наклонений глагола (Ш. Балли, Ж. Галише, К. Тожеби, Р.Л. Вагнер и др.). К. Тожеби рассматривал императив как вариант индикатива и сослагательного наклонения ввиду совпадения их форм и называл императив особым наклонением [155, 116-117].

О французском императиве как об отдельной категории говорил В.Г. Гак, он выявил формальные отличительные признаки этой языковой формы:

1)  наличие у некоторых глаголов форм, совпадающих не с индикативом, но с сюбжонктивом (sois, aie, sache);

2)     наличие у двух глаголов специфических форм, отличающихся от индикатива и сюбжонктива (sachez, veuillez);

3)    отсутствие «s» в письменной форме: parle и tu paries [32, 183-184].

Отечественные лингвисты ставили перед собой другие вопросы. Их больше

интересовала система повелительного наклонения, то, какие из форм императива могут входить в парадигму побудительности.

Одним из первых попытался описать и систематизировать побудительные предложения А.М. Пешковский. В работе «Русский синтаксис в научном освещении» он определил их как самостоятельный тип, отличающийся от повествовательных и вопросительных предложений, обладающий рядом специфических признаков.

1.  Могут иметь повелительные частичные слова, служащие для внесения побудительного смысла в предложение: ка (поди-ка сюда, возъми-ка это), ну-ка (ну-ка посторонись!), нутка (вы нынешние, нутка - Гриб.); пусть, пускай, да, давай, давайте и т.д.

2.  Могут иметь сказуемое в повелительном наклонении (самый обычный случай).

3.  Могут, а при отсутствии предыдущих признаков должны иметь особую побудительную интонацию, различающуюся смотря по тому, выражается ли приказание, просьба, совет, резко отличную от вопросительной и восклицательной интонации [100, 359].

Д.Н. Шмелев выдвинул предположение о том, что побуждение может выражаться не только императивными конструкциями, разграничивая формы употребления побудительного наклонения на императивные и внеимперативные, утверждая при этом, что значение побудительности реализуется только при отнесении ее ко 2-му лицу [138].

А.В. Немешайлова, описывая систему форм повелительного наклонения, доказала, что кроме основных форм 2-го лица единственного и множественного числа в парадигму побуждения необходимо включать и форму глагола, называющего совместное действие (1-е лицо множественного числа). А.В. Немешайлова также уточнила, что «от других глагольных форм, употребляющихся для выражения побуждений (форм прошедшего или будущего времени изъявительного наклонения, форм сослагательного наклонения, императива), формы повелительного наклонения отличаются прежде всего тем, что побудительное значение является их основным значением, в то время как в других глагольных формах, употребляемых для выражения побуждений, побудительное значение является лишь одним из возможных значений, отнюдь не основным» [92, 8].

О дополнительных синтаксических структурах, выражающих побуждение во французском языке, говорили Ф. Брюно (1953), Ш. Балли (1955), А.И. Илия (1964). Лингвистами выделялись неимперативные побудительные предложения, выраженные «que + Subjonctif» («Qu’il vienne» = «Пусть он придет») и предложения, представленные в форме глагола в Imparfait с частицей «si» («Si on allait au cinema?» = «Не сходить ли нам в кино?»).

Е.Д. Андреева (1979) на материале французского языка и В.И. Козырев (1983) на материале русского языка описывали также безглагольные конструкции как средство побуждения.

Если изначально интерес лингвистов концентрировался на устройстве языка как системы в некоторой степени не зависимой от человека, то, начиная со второй половины 20 века, когда зарождается новое направление в лингвистической науке - прагматика, ученые ставят другую задачу - «изучение языка в реальном социальном контексте. На первое место выходят проблемы изучения зависимости формы и содержания конкретного высказывания от взаимоотношений между коммуникантами, различного рода характеристик ситуации, в которой произносится высказывание» [51,9-10].

Вся работа доступна по ссылке https://mydisser.com/ru/catalog/view/406605.html