Бесплатно скачать, заказать диплом, курсовую, диссертацию Московское царство в церковно—певческом искусстве

У нас уже 176407 рефератов, курсовых и дипломных работ

Сделать закладку на сайт

Заказать диплом, курсовую, диссертацию

Быстрый переход к готовым работам

Мнение посетителей:

Книга жалоб
и предложений

Название	Московское царство в церковно—певческом искусстве

Количество страниц	475

ВУЗ	МГИУ

Год сдачи	2010

Бесплатно Скачать	25182.doc

Содержание	ОГЛАВЛЕНИЕ Введение...5 Глава 1. Стихирарь «Дьячее око» в церковно-историческом контексте 1.1. Состав и функции списков Стихираря месячного...25 1.2. Эталонные Стихирари «Дьячее око» и время их создания...37 Глава 2. Песнопения русским «римлянам» в Стихираре «Дьячее око» 2.1. «Римское царство» в месяцеслове Стихираря...57 2.2. Служба Антонию Римлянину...60 2.3. Песнопения Меркурию Смоленскому...75 Глава 3. Царский титул и царское родословие в музыкально-поэтических текстах Стихираря 3.1. «Царь» как «Nomen sacrum»...93 3.2. Истоки царского родословия и стихира Рождеству Христову...107 3.3. Династическая линия русских князей и ее отражение в музыкальной гимнографии...121 Глава 4. Основатели русского и греческого христианских царств 4.1. Славник на литии и четыре редакции службы князю Владимиру... 135 4.2. Греческое царство в Стихираре и служба царю Константину...147 Глава 5. Царственные гимнографы 5.1. «Творения» царя Ивана IV как феномен средневекового музыкально-гимнографического творчества...163 5. 2. Тропарь из службы преподобному Никите Столпнику Переяславскому...180 5.3. Тропарь святому князю Михаилу Черниговскому и авторство царя Ивана Васильевича...205 5. 4. Служба преподобному Антонию Сийскому - «творение» царевича Ивана Ивановича...220 3 Глава 6. Происхождение и художественное оформление эталонных Стихирарей 6.1. Москва или Соль Вычегодская?...237 6.2. «Древо жизни» и «тварный мир» в художественном оформлении Стихираря «Дьячее око»...253 6.3. Стихирарь «Дьячее око» в контексте историко-литературных и художественных памятников второй половины XVI в...269 Заключение...279 Список использованной литературы...294 Список рукописных источников...322 Приложения 1. Описание рукописи Кирилло-Белозерского собрания Российской национальной библиотеки Кир.-Бел. 586/843...326 2. Месяцеслов Стихираря «Дьячее око» из рукописи РНБ. Кир.-Бел. 586/843...348 2а. Алфавитный указатель имен русских, славянских и литовских святых к Стихирарю «Дьячее око» из рукописи РНБ. Кир-Бел. 586/843...393 3. Свод списков XII-XVII вв стихиры Рождеству Христову «Августу единовластельствующи на земли». Глас 2...400 4. Свод песнопений службы святым равноапостольным Константину и Елене...405 5. Микроциклы на литии в службах русским святым: количество стихир и их гласовая принадлежность...409 6. Йотированные тексты певческих циклов из Стихираря «Дьячее око» РНБ. Кир.-Бел. 586/843...412 «Месяца мая 21. Святых великых царей и равно апостолом царя 4 Константина и христолюбивыя его матери царицы Елены»...415 «В той же день (июль 15) успение святаго благовернаго и равно апостоломъ великаго князя Владимира, нареченнаго во святом крещении Василия»...431 7. Нотные версии песнопений...443 Стихира (славник) Рождеству Христову. На «Господи, воззвах» великой вечерни. Глас 2...444 Тропарь преподобному Антонию Римлянину. Глас 4...446 Тропарь воину, мученику Меркурию Смоленскому. Глас 4...448 Стихира (славник) святому князю Владимиру. На литии. Глас. 5...450 Стихиры равноапостольному царю Константину и матери его царице Елене. На стиховне. Глас. 7...458 Стихира (славник) святому Петру, митрополиту Киевскому и всея Руси. На литии. Глас 6...467 Тропарь преподобному Никите Столпнику Переяславскому. Глас 4...470 Тропарь святому князю мученику Михаилу Черниговскому и болярину его Феодору. Глас 8...472 Стихира преподобному Антонию Сийскому. На литии («на исхождение»). Глас 5...475 Введение ВВЕДЕНИЕ Самосознание Московской Руси как богоизбранной державы, предназначенной стать последней хранительницей православной веры, унаследованной от «пришедших в конец» христианских царств, нашло отражение в известной концепции «Москва - Третий Рим». Разумеется, этой концепцией исторические и символические представления современников о роли и значении Московского царства в православном мире не ограничивались. «Наши предки, - как отмечает Г. Я. Мокеев, - в XIV-XVII веках называли Москву (как и царство в целом. - Н. Р.) разными символическими именами: Дом Пресвятой Богородицы, Второй Иерусалим, Третий Рим, наконец, Небесный Сион, или Новый Иерусалим, т. е. Небесный Град.<...> Наши предки соединяли на Москве разные теории, разные символы» [126, с. 167]. Все эти теории и символы нашли свое отражение во многих памятниках культуры своего времени. Органично вошли они и в контекст музыкальной гимнографии. Годовой круг церковных песнопений заключал в себе самые разнообразные представления средневекового человека. Роспетые тексты песнопений были проводниками сложных идей и концепций. В них можно найти все перечисленные выше теории, связанные с уподоблением Москвы и Московского царства величайшим христианским святыням. В певческих книгах второй половины XVI в. опосредованно, в соответствующей жанру художественной форме, переплетаясь с другими идеями, распространенными в России к этому времени, отразилась и идея последнего православного царства «Москва - Третий Рим». Концепция «Третьего Рима» обосновывала христианскую миссию создававшегося и укреплявшего свое положение в мире Московского царства. В XVI в. для России важно было заявить о себе, доказать правомерность и значимость своего существования как христианского государства. Осознание этой миссии повлекло за собой создание целого ряда произведений, которые были призваны показать связь времен, представить Россию как достойную восприемницу православных святынь. Эта работа продолжалась на протяжении всего столетия, но особенно она активизировалась во второй половине XVI в., в период правления Ивана IV и позже, в царствование Федора Ивановича, во время подготовки и учреждения патриаршества. В это время, как известно, создаются грандиозные исторические, литературные и художественные произведения, воплощающие идею Московского царства -Третьего Рима, которые были призваны обосновать, подтвердить, проиллюстрировать эту идею. В число таких памятников вошли и произведения церковно-певческого искусства, в специфической- форме отражающие исторические представления современников. Историческими, точнее художественно-историческими источниками, в определенной мере являются все йотированные певческие книги, использующиеся в богослужении. В них в особой художественной форме, фрагментарно, или более развернуто, передаются события ветхозаветной, новозаветной истории, истории царств, верховных властителей, церковных иерархов, князей и иноков, прославивших себя праведными деяниями. Ирмологий, Октоих, Триоди (в большей степени Триодные стихирари), Праздники, отчасти Обиход содержат в себе напоминания об исторических эпизодах, происходивших либо до Рождества Христова, либо после него. В процессе богослужения все эти эпизоды переплетаются. Здесь не важна хронологическая последовательность событий. Каждое из них самоценно, но при этом все они тесно взаимосвязаны. Эпизоды евангельской истории здесь представляют собой некую «ось симметрии», которую обрамляют, с одной стороны, события ветхозаветные, служившие их прообразами, с другой -эпизоды из истории христианских царств, из жизни святых подвижников, совершавшиеся по образу и подобию жизни и подвигов Христа. Сложный конгломерат этих вечно совершающихся событий и воссоздают музыкально-гимнографические тексты певческих книг. Однако для отражения идеи последнего христианского царства была необходима книга специфическая. Та книга, основное содержание которой связано с церковной историей, переданной через воспевание трудов и подвигов ее «делателей» - святых мужей и жен. Более всего этим требованиям отвечал Стихирарь месячный. Песнопения, входящие в него, заключают в себе молитвенное обращение к Богу через посредничество святых, оставивших заметный след в истории христианства. Здесь «похвальными словесы» воспеваются подвижники Римского, Византийского, Болгарского и Сербского царств. В этот контекст вводятся песнопения в честь русских князей, святителей, преподобных, юродивых, которые, прославившись в своем отечестве, вошли в общий сонм святых и стали заступниками перед Богом для Русской земли. Однако в этом ключе певческая книга Стихирарь месячный до настоящего времени не рассматривалась, хотя работ, в той или иной мере исследующих ее содержание, достаточно много. Этой книге, ее распространению на Руси, изменению ее состава в разные периоды времени, жанрам, ее составляющим, а также отдельным сюжетам русской истории, отраженным в песнопениях, созданных в честь конкретных святых посвящена работа Н. С. Серегиной «Песнопения русским святым» [189]. Этот труд явился важным этапом в осмыслении такого многогранного и сложного феномена, каким является Стихирарь. Н. С. Серегина впервые рассмотрела эту певческую книгу как целостный памятник древнерусского певческого искусства. Исходя из общей тенденции изменения количества памятей русским святым в месяцеслове Стихираря, она выделила пять этапов в его эволюции на протяжении XII-XIX вв. На конкретном материале исследовательница показала, что «эволюция Стихираря по музыкальному содержанию отражает эволюцию древнерусского певческого искусства в целом» [189, с. 17], отметила взаимосвязь состава Стихираря на разных этапах его бытования со Студийским и Иерусалимским Уставами. Рассматривая основной жанр песнопений, представленный в Стихирарях, автор останавливается на проблеме «подобных» и «самогласных» стихир. Она выявляет все стихиры-образцы, использовавшиеся в певческих циклах русским святым, сопоставляет их с Подобниками малого состава, отмечает отсутствие в последних самых известных моделей и дает объяснение этому явлению [189, с. 37-38]. Важным вкладом Н. С. Серегиной в изучение Стихираря и составляющих его жанров является введение ею по отношению к славникам понятия «второй системы подобия» [189, с. 38]. Основное содержание книги Н. С. Серегиной посвящено исследованию отдельных певческих циклов. Рассматривая Стихирарь как книгу, отражающую события российской истории, автор отбирает памяти тем святым и праздникам, которые связаны с ее ранними периодами. Первый раздел книги посвящен Киевской Руси, второй - противостоянию русских земель Орде. Разделы в свою очередь состоят из глав, каждая из которых построена по единому принципу. Здесь представлены исторические сведения о святом (святых) или празднике, приведен состав служб, реконструированный по ненотированным и йотированным источникам, высказаны наблюдения об особенностях записи песнопений знаменной, путевой, демественной, пятилинейной нотациями в рукописях разного времени, отмечается наличие многороспевности. Много внимания автор уделяет поэтическому содержанию текстов, часто сопоставляя их с фольклорными источниками и древнерусскими литературными произведениями. Так, в службах Покрову Богородицы, Знамению новгородской иконы Богородицы, Меркурию Смоленскому Н. С. Серегина находит параллели со «Словом о полку Игореве», в стихирах Михаилу Черниговскому и боярину его Феодору - с народной балладой об Авдотье-Рязаночке, в песнопениях Меркурию Смоленскому - с балладами, историческими песнями, Легендой о граде Китеже. Певческая книга Стихирарь рассматривается и в монографии Н. В. Заболотной [59], но здесь она исследуется на раннем этапе своего существования в числе других книг Студийской эпохи. Основываясь на изучении большого корпуса рукописных источников, автор отмечает, что в количественном отношении Стихирари (Минейные и Постные) преобладали над другими певческими йотированными книгами [59, с. 30]. В своей книге Н. В. Заболотная отмечает особенности певческой книги Стихирарь с точки зрения текстологических норм рассматриваемого периода. Она указывает на наличие сплошной нотации и тщательность проработки невм в Стихирарях, а также отмечает «колебание между образцовой нормативной записью и неустойчивой экспериментальной («поисковой») нотацией» [59, с. 115]. В книге сопоставляются разные списки стихир русским святым князьям Борису и Глебу, с целью определения их мелодического родства на основе нотации. Здесь впервые к материалу Стихираря применяется статистический анализ, позволяющий сделать вывод о «неустойчивости соотношения нормативности / вариантности на протяжении целых книг или их значительных разделов», что, как отмечает автор, с одной стороны, указывает «на тщательный отбор наилучших образцов, с другой - на создание новых редакций роспева» [59, с. 134]. Сопоставляя состав Стихирарей с требованиями Устава, Н. В. Заболотная отмечает «избыточный» состав песнопений в Стихирарях, не предусмотренный Уставом, варьирование порядка размещения стихир в службе, нерегулярные записи уставного характера, что отличает их от других книг Студийской эпохи. В Стихирарях, по мнению автора, на первый план выходит не полное соотнесение с Уставом, а точная передача певческой информации. «Стихирари, - как отмечает Н. В. Заболотная, - создавались мастерами, которые постоянно стремились к усовершенствованию нотации, к детальному отражению напева в нотной записи и закреплению наиболее удачных вариантов семиографии» [59, с. 191]. Основываясь на глубоком 10 изучении материала, автор определяет цель создания такой певческой книги -«поддерживать уровень мастерства роспевщиков, служить образцом для уточнения напевов, а также сохранять то, что не входит в круг востребованных в данный момент песнопений» [59, с. 197]. Важным представляется и наблюдение об иерархичности певческих центров, в которых (или для которых) создавались певческие книги. Оно основано на существовании в Студийскую эпоху разных типов книг, отличающихся полнотой имеющейся в них певческой информации. Если Н. В. Заболотная рассматривает Стихирарь на раннем этапе его существования на Руси, то Ф. В. Панченко обращается к позднему периоду бытования этой книги. Она исследует Стихирарь месячный в числе других феноменов старообрядческой поморской певческой традиции [141]. В своей работе автор привлекает Стихирари, созданные в книгописных мастерских Выго-Лексинского общежительства и отмечает их целенаправленную трансформацию, осуществлявшуюся в литургической практике старообрядцев. По ее наблюдениям, это проявляется в выборе круга месяцесловных памятей (более 180) и различии в их фиксации в книге: от упоминания до полной службы. Ф. В. Панченко обращает внимание на большое число русских праздников, вошедших в поморские Стихирари. Она выделяет полные службы святым и праздникам, которые особо почитались на Выгу, и отмечает связь памятей святых с днями тезоименитства выговских наставников. Рассматривая один из аспектов проблемы многороспевности в Стихирарях, Ф. В. Панченко привлекает для исследования уникальный источник - Устав, регламентировавший богослужение в Выговском монастыре. В Уставе даны указания, которые до сих пор не были известны по другим источникам. Здесь предписано, какие роспевы необходимо использовать в той или иной службе или ее разделе. Благодаря введению этого Устава в научный оборот стала более очевидна функциональность многочисленных роспевов того или иного песнопения, зафиксированных в 11 выговских певческих рукописях, зависящая от иерархического положения определенной службы в практике богослужения. К Стихирарю месячному, точнее к его разновидности - певческой книге Трезвоны - обращается в своей монографии Н. Б. Захарьина [65]. Она рассматривает эту книгу наряду с другими книгами синодального периода. Автор отмечает неустойчивость структуры Трезвонов, особый - тематический - порядок служб в ней (группировку песнопений святым в соответствии с их рангом), отсутствие единообразия в составе служб, а также приводит свод служб по рукописям, рассмотренным ею, и перечень роспевов, встречающихся в этих службах. В последние годы наметилось новое направление в изучении певческой книги Стихирарь месячный - исследование так называемого Стихираря «Дьячее око». До недавнего времени Стихирарь «Дьячее око» как особая разновидность певческой книги Стихирарь месячный специально не изучался. Исследователи, как правило, лишь констатировали наличие подзаголовка «Дьячее око» в самоназвании Стихираря. Первая работа, в которой была отмечена взаимосвязь подзаголовка и содержания одного из наиболее представительных списков этой певческой книги, вышла в 1988 г. [174]. Ее авторы раскрыли значение определения «Дьячее око», обратили внимание на события церковной истории, предшествовавшие созданию памятника, а также указали ряд списков других Стихирарей, имеющих в подзаголовке такое же определение. Упоминание о Стихираре «Дьячее око» мы находим и в упомянутой выше книге Н. С. Серегиной [189], где она отмечает, что заголовок «Книга глаголемая Стихирарь месячный, иже есть дьячее око...» становится типовым для Стихирарей полного состава второй половины XVI -первой половины XVII вв. [189, с. 21]. Следующий шаг в изучении Стихираря «Дьячее око» был предпринят М. В. Василик (Хощенко). В своей статье «Стихирарь "Дьячее око": особенности месяцеслова и жанрового состава» [31] она проанализировала весь комплекс известных к тому времени, а также целый 12 ряд выявленных ею списков. Благодаря работе М. В. Василик Стихирарь «Дьячее око» приобрел статус особого феномена древнерусского певческого искусства, требующего дальнейшего специального исследования. Стихирарь изучался не только как определенный тип йотированной певческой книги. С разных позиций рассматривались также отдельные рукописные кодексы, включающие эту певческую книгу в свой состав. Эти исследования проводились Н. С. Серегиной [184, 186] Н. П. и Н. В. Парфентьевыми [147], Л. М. Спириной [208]. А в одной из работ, озаглавленной «Новые аспекты изучения Стихираря 1380 года...», ее автор С. В. Фролов обратился к песнопениям, выходящим за пределы книги - к стихире евангельской и ненотированному стиху, помещенному среди дополнительных записей. То есть в центре внимания автора оказался не столько сам Стихирарь, сколько его «конвой» [229]. Научные труды, в которых Стихирарь исследуется как целостный феномен древнерусского певческого искусства и певческой книжности, в том числе и статьи, посвященные Стихирарю «Дьячее око», появляются лишь в последнее десятилетие. Однако к числу работ, связанных с раскрытием содержания Стихираря, можно отнести целый ряд исследований в которых используются материалы этой певческой книги, в частности изучение на этом материале локальных и авторских роспевов. Эта проблема рассматривалась в трудах архим. Леонида (Кавелина) [108], М. В. Бражникова [132, с. 28-31], Н. П. и Н. В. Парфентьевых [144-147], Н. С. Серегиной [185; 189; 194], Ф. В. Панченко [121; 141; 142] и др. Стихирарь стал источником основного материала и для исследования особого композиционного феномена древнерусского певческого искусства - песнопений-осмогласников, предпринятого Н. Б. Захарьиной [60-64; 66-68]. А М. В. Василик обратилась к Стихирарю для изучения песнопений одного жанра - тропарей [32], которые, не являясь обязательной принадлежностью этой певческой книги, на определенном этапе развития церковно-певческого искусства расширили ее 13 традиционный жанровый состав. Стихирарь месячный как один из основных источников для дальнейшего исследования проблемы пения «на подобен» был привлечен Ю. В. Артамоновой [8]. Вкладом в изучение певческой книги Стихирарь можно считать также работы Т. В. Гноевой [40], Ю. В. Гундаровой [46], А. Л. Орловой [136], авторы которых обратились к певческим циклам в честь двунадесятых праздников (поскольку эти праздники выделились в самостоятельную книгу лишь в начале XVII в.), а также статьи Н. С. Серегиной [185], Г. М. Малининой [119-120], Ф. В. Панченко [139-140], в которых рассматриваются песнопения, прославляющим Богородицу через ее чудотворные иконы. Однако в большинстве работ Стихирарь привлекался для исследования песнопений и певческих циклов посвященных разным святым: Александру Невскому (Н. С. Серегина [191]), Антонию Сийскому (Н. В. Рамазанова [172]), Артемию Веркольскому (О. Н. Суровегина, Е. А. Фаминцына [214]), Борису и Глебу (Б. П. Карастоянов [78-79], А. А. Дедова, Г. В. Алексеева [50], Н. С. Серегина [182; 183], О. Стефанская [211]), Варваре великомученице (Г. В. Алексеева [3; 4]), Василию Блаженному (Н. В. Рамазанова [164]), Георгию Всеволодовичу Владимирскому (Н. В. Каркадиновская [80])1, Георгию Новому (И. И. Калиганов, Е. В. Чишковская [74], М.Димитрова [51]), Григорию, епископу «Великия Армении» (А. Н. Кручинина [97; 101]), царевичу Димитрию (Н. С. Серегина [190], А. Н. Кручинина [98]), Дионисию Глушицкому (Е. А. Архимандритова [9]), Евфросинии Полоцкой (Н.С.Серегина [187-188]), Иоанну Рыльскому (М.Димитрова [51], Б. П. Карастоянов [77]), Иосифу Волоцкому (Ю. В. Артамонова [7], Н. В. Рамазанова [163]), Кириллу Белозерскому (А. Н. Кручинина [94-96]), Марии Египетской (М. В. Хощенко [233]) Меркурию Смоленскому (Н. С. Серегина [192-193]), Михаилу Черниговскому 1 А. Н. Кручинина и Н. В. Рамазанова подготовили к изданию расшифровки славников, созданных в честь этого святого [102]. 14 (Н. В. Рамазанова [168-170, 173], Н.С.Серегина [195]), Петру и Февронии Муромским (Ф. В. Панченко, Т. 3. Сеидова [143], А. Н. Кручинина [100]) и др. Работы, посвященные песнопениям, воспевающим святых, построены, в большинстве своем, по общему принципу. Здесь приводятся исторические сведения о том периоде времени, когда подвизался тот или иной святой, о его деяниях, подвигах и чудесах, связанных с ним; рассматриваются вопросы, касающиеся времени создания службы и ее редакций. Основная задача авторов этих работ - проанализировать определенный массив списков песнопения или цикла в целом, охватив его как можно шире, что позволяет осуществить текстологический анализ исследуемого материала, проследить динамику текста на протяжении нескольких столетий, выявить изменения в нотации, роспеве, отметить появление разных редакций и вариантов. В отдельных же работах последнего времени намечен путь к постижению художественного своеобразия гимнографических произведений через исследование взаимодействия поэтического и музыкального текстов. Впервые высказанный А.Ф.Львовым, тезис о взаимодействии слова и напева [115] долгое время разрабатывался учеными главным образом в связи с проблемой формообразования знаменных песнопений (структура целого, членение его на строки и более крупные построения, дифференциация функций кадансирующих попевок и т. д.). Но в течение последних десятилетий исследователи осознали взаимосвязь текстов (поэтического и музыкального) не только на формообразовательном уровне. Они обозначили композиционные приемы, использующиеся в литературном тексте, которые нашли свое отражение и в тексте музыкальном. Ряд такого рода приемов основан на повторности формул. Хотя повторность интонационных формул в связи с параллелизмом в литературном тексте была замечена еще учеными XIX - нач. XX вв. [201; 157], современные исследователи конкретизировали эти приемы. Синтаксический параллелизм, стилистическая симметрия, анафора и эпифора в музыкальных текстах знаменных песнопений были впервые отмечены 15 И. Е. Лозовой [111]. Кроме того, она рассмотрела древнерусское песнопение с точки зрения закономерностей, выведенных гомилетикой - учением о христианской проповеди. Новый уровень анализа и обобщения закономерностей, проявляющихся в музыкально-поэтических текстах песнопений как Стихираря, так и других певческих книг, отмечается в работах А. Н. Кручининой, Е. Л. Бурилиной [23], И. Ф. Безугловой [14], Н. В. Рамазановой, Ф. В. Панченко, Н. Б. Захарьиной, О. П. Быковой [26], А. Л. Орловой, Ю. В. Гундаревой и др. А. Н. Кручинина впервые применила к задачам исследования русского средневекового певческого искусства термин «поэтика». Она на конкретном музыкально-поэтическом материале показала возможность рассмотрения разных явлений древнерусского певческого искусства (от отдельного песнопения до чинопоследования в целом) на основе тесной взаимосвязи литературного и музыкального текстов с позиций поэтики, предварительно оговорив, что в связи со спецификой музыкального творчества «нельзя подходить к музыкальному произведению с точки зрения его точного соответствия поэтическому» [93, с. 15]. В указанных работах музыкальный текст рассматривался уже не в переводе на нотолинейную систему, как это делалось ранее, но в том виде, в котором он фиксировался в рукописях - в знаменной нотации. Обращение к изучению роспева в его первоначальном графическом выражении предоставило новые возможности для исследования певческого материала. Графемы древнерусской нотации, представляющей собой знаковую идеографическую систему фиксации музыкального языка, несли важную смысловую нагрузку. Они представляли собой одну из форм выражения средневекового мышления, для которого «каждый материальный предмет рассматривался как изображение чего-то ему соответствовавшего в сфере более высокого и, таким образом, становившегося его символом» [105, с. 307-308]. Символическое значение несли в себе и знаки нотации, не случайно 16 составители теоретических руководств в начале XVI в. соотносили каждый знак с нравственным правилом («столица - смиреномудрие премудрости», «со очком - сокрушение сердечное, покаяние о гресех пред Господем», «статия -срамословия и суесловия отъехание» и т. д.2). Знаменная нотация, как зрительное выражение музыкального мышления средневековья, была частью общей системы средневековых представлений, в которых зрительные образы играли столь значимую роль, что византийские мыслители пытались доказать приоритет зрения над другими органами чувств (что явилось одной из причин отрицательного отношения к «пустым» искусствам, не несущим понятийной или «зрительно-дидактической информации, - к таким как игра на гуслях и свирели, пляски и танцы» [28, с. 84-85]). Знаменная нотация заключала в себе информацию разноплановую и многогранную. Хорошо известно, что один и тот же интонационный оборот в знаменной нотации может быть выражен разными формулами, и наоборот, одна и та же формула в разных гласах может быть роспета по-разному. Роспевщики же использовали возможности, заключенные в особенностях передачи музыкального содержания посредством нотации в зависимости от тех задач, которые они ставили перед собой при музыкальном «прочтении» гимнографических текстов. Объединяясь в формулы, знаки нотации, в отличие от знаков алфавита, не приобретали такой образной конкретности как слова. Одно какое-либо смысловое значение не закреплялось за ними раз и навсегда. Хотя подчас, как показали наблюдения И. Ф. Безугловой, одни и те же «этикетные» словесные формулы озвучивались одинаковыми интонационными формулами [14, с. 216], чаще формула, вступая во взаимодействие со словом, подчинялась воле роспевщика, стремившегося выявить в тексте заложенную в нем внутреннюю смысловую связь. Исследователи древнерусской литературы не раз отмечали «многомерность» словесной ткани средневекового произведения, стремление 2 До недавнего времени были известны списки этой Азбуки, датирующиеся XVII в., однако 3. М. Гусейнова обнаружила ее в составе йотированного сборника 1509-1514 гг., составленного игуменом Кирилло- 17 древнерусских книжников с помощью принципа организации так называемой «орнаментальной прозы» («плетения словес») создать некий «сверхсмысл» [109, с. 117, 118]. «Настоящий мастер слова, - отмечает В. В. Колесов, -буквально сплетает слова в их горизонтальном и вертикальном соответствии» [90, с. 94]. Этот «сверхсмысл» и «новые смежности», возникающие при прочтении текста по вертикали, не проходят мимо внимания древнерусского роспевщика. Используя свои средства выражения, заложенные в особенностях знаменной нотации, роспевщик, путем повторности интонационно-графических формул подчас на значительном расстоянии, выявляет «скрытый» гимнографом смысл, делает более рельефными некие сквозные мысли не только на уровне одного песнопения, но и чинопоследования в целом. В этой ситуации язык музыкальный, выраженный посредством гласовых формул в знаменной нотации вступает во взаимодействие с языком вербальным. Это взаимодействие дает новое качество, не обнаруживающее себя столь определенно при отсутствии какой-либо из двух составляющих [113, с. 35-36]. В работах А. Н. Кручининой и других перечисленных выше исследователей расширяется круг приемов, отмечаемых в поэтическом тексте. Опираясь на методы изучения древнерусской литературы и гимнографии, использующиеся в трудах филологов [27; 34-35; 204], они отмечают ассонансы и аллитерации, выделяют силлабо-симметричные, матричные конструкции и т. д. Соотнося эти приемы, проявляющиеся на уровне текста литературного, с текстом музыкальным, авторы подчеркивают, что приемы, характерные для стихотворного текста не всегда совпадают с приемами, выявляющимися в тексте музыкальном. В частности, «симметрия равносложных строк» может отмечаться только на графическом уровне (количество знаков), тогда как «продолжительность роспева может меняться в зависимости от используемой мелодической формулы» [136, с. 92]. Это касается и действия принципа аллитерации, который обнаруживается и в Белозерского монастыря Гурием Тушиным, о чем она сообщила на конференции в 1996 г.

Список литературы

Цена, в рублях: (при оплате в другой валюте, пересчет по курсу центрального банка на день оплаты)	1425

Скачать бесплатно	25182.doc

Найти готовую работу

ЗАКАЗАТЬ

Обратная связь:

Связаться

Вход для партнеров

Регистрация

Восстановить доступ

Материал для курсовых и дипломных работ

15.04.24 Задачи, условия и этапы организации экспериментальной работы

15.04.24 Критерии качества преподавания

15.04.24 Категория нормы в обучающей деятельности

Архив материала для курсовых и дипломных работ

Ссылки:

Счетчики:

© 2006-2022. Все права защищены.
Выполнение уникальных качественных работ - от эссе и реферата до диссертации. Заказ готовых, сдававшихся ранее работ.